Интерес собственника важнее прав ребёнка?
Наталья ВЕСЕЛОВА
Лет пятнадцать назад мой двоюродный брат, военный строитель по профессии, купил небольшую квартирку в одном из российских городов. Надеялся таким образом обеспечить своей семье крышу над головой после увольнения в запас, а обернулось всё потерей и квартиры, и большей части денег. На приобретённой площади оказался прописан ребёнок. Выписать такого малолетнего жильца в те годы было невозможно, пришлось за гроши квартиру «с обременением» продать. И такие вот «неприятности» случались с нашими гражданами тогда сплошь и рядом.
ИСТОРИЯ ВОПРОСА
Первый шаг к изменению ситуации был сделан в середине 90-х годов, после принятия нового Гражданского кодекса, придавшего понятию права собственности реальные очертания. Позже в кодекс были внесены изменения, и в части 2 статьи 292-й появилась следующая норма: «Переход права собственности на жилой дом или квартиру к другому лицу является основанием для прекращения права пользования жилым помещением членами семьи прежнего собственника, если иное не установлено законом». То есть новый владелец мог легко выписать даже несовершеннолетнего родственника бывшего хозяина квартиры, и столь любимое аферистами понятие квартиры «с обременением» просто потеряло смысл.
Однако существовал ещё и Жилищный кодекс, оставшийся в наследство с гуманных советских времён, который не позволял так запросто лишить человека, тем более ребёнка, крыши над головой. Но в 2005 году и этот закон был приведён в согласие с новыми реалиями российской жизни. Право собственности стало главенствующим. Появилась чёткая грань между владельцем (юридически собственник) и просто зарегистрированным гражданином (пользователем), имеющим лишь право жить в помещении, но не распоряжаться им. Всё стало зависеть от воли собственника: хочет – позволяет пользоваться своим домом, хочет – не позволяет.
Статья 31-я нового Жилищного кодекса, а точнее её 4-я часть, дала владельцам квартир ещё большую свободу: «В случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи... не сохраняется...»
Когда суды захлестнул поток исков о выселении бывших жён, тёщ, мужей и невесток, перед судьями встал вопрос: можно ли считать детей бывшими родственниками? Разъяснение Верховного суда было чудовищным: можно, если после развода право опеки над ребёнком получает другой родитель. Результат – тысячи решений о выселении детей «бывшими» папами и мамами, митинги бездомных и огромный общественный резонанс.
Наконец в ноябре прошлого года Верховный суд кардинально меняет свою позицию и выносит новое разъяснение: дети не могут быть бывшими родственниками, а ответственность по их содержанию, в том числе и обеспечению жильём, несут оба родителя. Казалось бы, проблема решена. Но правозащитники снова и снова поминают недобрым словом вышеупомянутые статьи Гражданского и Жилищного кодексов.
ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ БЫВШИХ
За разъяснениями я обратилась к уполномоченному по правам ребёнка в городе Москве Алексею Голованю.
– Алексей Иванович, изменилась ли ситуация после новых разъяснений Верховного суда?
– Частично. В целом проблема не решена. При расторжении брака определяется, с кем из родителей будет проживать ребёнок. Как правило, это мать. Если собственником квартиры является папа (тётя, дядя, бабушка, дедушка), мама должна её покинуть, а ребёнок либо может остаться, но жить в этом случае не с тем родителем, который обязан его воспитывать, либо всё-таки тоже уйти. Скорее всего, будет происходить именно второй вариант.
То есть формальное право ребёнка на жильё сохраняется, но реально пользоваться им он не может. Поэтому мы и настаивали на том, чтобы дать возможность как минимум до достижения им 18 лет, а может быть, если он продолжает обучение на дневной форме высшего учебного заведения, и до 23 лет жить в «чужой» квартире и тому родителю, которому передана опека.
Самое печальное то, что не изменилась норма части 2-й статьи 292-й Гражданского кодекса, и её никто даже не пытается обсуждать. В ней говорится о том, что если сменился собственник, то все члены семьи бывшего владельца или бывшие её члены должны покинуть квартиру. Например, папа – собственник жилого помещения, брак расторгнут. Допустим даже, что есть решение суда о временном проживании мамы на этой площади до достижения ребёнком совершеннолетия. Но если папа продаст эту квартиру, то покупатель может выселить через суд всех – и детей, и маму.
Смена собственника теперь автоматически влечёт за собой прекращение права пользования. И часто сделки по отчуждению жилого помещения носят фиктивный характер: продают или дарят квартиру кому-то из родственников, хороших знакомых, тому, кто вернёт её обратно, избавив предварительно от бывших родственников. А это новый собственник, как я уже говорил, может сделать в судебном порядке в «одно касание». И с точки зрения законодательства защитить «бывших» детей совершенно невозможно.
– А где же органы опеки и попечительства?
– Кроме изменения 292-й статьи части 2-й внесли поправки в часть 4-ю, где говорилось, что если в доме проживает несовершеннолетний, то любую сделку можно совершить лишь с разрешения органа опеки и попечительства. Сейчас же вмешиваться позволено, только если собственник жилья – сам ребёнок. А если он просто пользователь, то органы опеки контролируют ситуацию лишь в случае, если сделку совершают родители, лишённые родительских прав, или если ребёнок сирота и об этом известно органам опеки и попечительства. Они должны знать абсолютно все случаи, подпадающие под эти две категории, и заранее предупреждать Федеральную регистрационную службу о том, что без их согласия разрешение на совершение сделок по таким-то адресам давать нельзя. Если информация запаздывает, например в результате переезда семьи в другой район, продать квартиру легко смогут даже лица, лишённые родительских прав.
Государство практически полностью отстранилось от контроля над совершением сделок с жильём, в котором проживают несовершеннолетние. Ни одно цивилизованное государство так не поступает. Например, на Западе, в бывших советских республиках, в Прибалтике согласие на сделку дают не органы опеки, а суд. И мы ещё в 2004 году предлагали такой вариант, но он не был принят.
– И всё же, с вашей точки зрения, каким может быть решение этой проблемы?
– Пусть отец квартиру продаёт – не будем нарушать права собственника. Но при этом обеспечивает ребёнка какой-то крышей над головой в том же населённом пункте. Такие предложения уже были, но и они не прошли.
– Выходит, реально повлиять на ситуацию нельзя?
– Мы вносили свои предложения в Госдуму, правительство, обращались непосредственно к президенту, участвовали в пикетах, которые устраивали мамы вместе с детьми. В результате добились того, что Верховный суд изменил свою позицию по применению 31-й статьи Жилищного кодекса. Ничего другого на законодательном уровне, увы, не произошло.
Без политической воли конвейер по отчуждению, а затем выселению «бывших» детей будет работать бесперебойно.
Вот такая безрадостная картина. Ещё печальнее она показалась мне после того, как я получила комментарий от заместителя председателя Госдумы, члена Комитета по вопросам семьи, женщин и детей Светланы Журовой: «К сожалению, законодательство пока не даёт ребёнку стопроцентных гарантий пользования жильём. Все предложенные в 292-ю статью Гражданского кодекса поправки в случае их принятия могут негативно отразиться на правах собственника и на рынке недвижимости».
К слову сказать, это заключение полностью совпадает с мнением теперь уже экс-президента РФ Владимира Путина – нельзя возлагать решение этой проблемы на собственника жилья.
Вспомнив историю моего брата, о которой я говорила вначале, не могу не согласиться с Владимиром Владимировичем. Только мне всё же непонятно: так должны родители заботиться о своих детях или нет? И что важнее – ребёнок или рынок недвижимости?