Вопреки мнению об Александре Сергеевиче Пушкине как о человеке, у которого была сильная слабость к прекрасному полу, возьмём на себя смелость утверждать обратное. На самом деле природная скромность и близко не подпускала Александра Сергеевича к женщинам. Он не был неугомонным ловеласом, он даже беседы с интересной женщиной завести не мог. Не говоря уже о том, чтобы саму эту женщину куда-нибудь завести и там её завести.
Так бы и оставался Александр Сергеевич не тронутым женской цивилизацией молодым человеком, а затем и заплесневелым холостяком, если бы в его жизнь не вмешался случай: неожиданное знакомство, зрелая полная блондинка, волнующие минуты близости. В упоительном восторге нависнув над роскошным телом своей соблазнительницы, Пушкин воскликнул:
– Люблю я пышное!
И тут же замер. Задумался. Слез.
– Люблю я пышное, – уже тихо, почти шёпотом повторил он, спеша к письменному столу. Перо, бумага, десять волшебных, ни с чем не сравнимых минут вдохновения – и новый шедевр готов!
Процесс этот Александру Сергеевичу очень понравился. Стихотворный, естественно. И хотя поэт по-прежнему оставался робким, пугливым и нерешительным и с удовольствием обходил бы женщин стороной, но ради поэзии он был готов на всё. Даже – на женщину. Вот в поисках вдохновения и пускался во все тяжкие: покорял сердца, разбивал их, снова покорял и снова разбивал, приобретая тем самым славу неутомимого ловеласа, или, говоря по-русски, бабника.
Нет, и ещё раз нет. Ни ловеласом, ни, хуже того, бабником Александр Сергеевич не был. Он, однолюб до мозга костей, всю свою жизнь оставался верен только одной женщине – Поэзии.
Ради неё и старался…