Идет очередной театральный сезон МХАТа Горького. Считать возраст театра можно по-разному: 126-й сезон Московского художественного театра или 36-й сезон МХАТа Горького, а можно – второй сезон с приходом Владимира Кехмана и Галины Полищук. Мы не первый раз беседуем с Галиной. Сегодня говорим о планах на новый сезон.
- Сезон стартовал возвращением пьесы «Три сестры» Чехова, которую восстановил, поставил, оживил, подчистил Сергей Десницкий, который с этой пьесой связан с шестьдесят восьмого года. Все было не очень просто. Потому что параллельно шел ремонт, велась работа над другими постановками. А задачи-то, как я понимаю, глобальные. Мы долго беседовали с Сергеем Десницким, он, по сути, раскрыл для меня пьесу заново, как детектив. Вот эти его неожиданные открытия и позволили вдохнуть современное дыхание, ведь Чехов не может быть каноническим. Чехов постоянно должен быть новым. Каково ваше отношение к этой постановке?
- Для меня эта постановка очень дорога. Редко какой театр в мире может похвастаться тем, что у него в репертуаре идут постановки ни много ни мало Немировича-Данченко и Станиславского, а у нас – «Три сестры», «Синяя птица». Убеждена, беречь и лелеять эти спектакли – наша почетная обязанность. Мы очень хотели открыться именно этой пьесой, и про это говорили с Владимиром Абрамовичем Кехманом, потому что каждое время тяготеет к какой-то своей драматургии. И, можно так сказать, само время диктует пьесы, постановки, тексты. Мне кажется, это не случайно, что в юбилейный сезон мы вновь возвращаемся, как много лет назад сам Станиславский, к двум очень похожим пьесам: «Три сестры» Антона Павловича Чехова и «На дне» Алексея Максимовича Горького. К двум пьесам, которые потрясли мир, к двум пьесам, которые стали основой Московского художественного театра. Две пьесы о человеке, которые совершенно бессюжетны на первый взгляд, и в которых, казалось бы, ничего не происходит, но которые очень долго и мучительно рассуждают о возможностях, о способностях человека сегодня. Пьесы, возникшие в непростое время войны, времени размежевания общества, поиска своих и чужих. Ведь именно эти две пьесы послужили тогда, в революционное время, основой Московского художественного театра.
- Довелось видеть, как вы шли к пьесе «На дне». Вы поручили создать современную адаптацию этой драмы Елене Исаевой, с которой вас связывают уже две работы – «Женщины Есенина» и постановка по рассказу Распутина «Нежданно-негаданно». У вас же это, собственно, осмысление пьесы Горького в сегодняшнем контексте.
- Там сохранено много текста самого Горького. Спектакль сделан в форме постдраматического театра. Начинается спектакль с того, что актеры – около двадцати человек – сидят и смотрят в зал. Они – сегодняшние, смотрят на зрителя сегодняшнего. И звучит текст Горького в исполнении Сатина: «Что такое человек». Эти глаза в глаза для театра – безусловно, исследование тех, кто смотрит на тех, кто пришли, и тех, на кого смотрят. Как и вообще театр эта клиника осуществляет исследование того, что же такое человек. Будет звучать текст: «Что же такое человек», «Сколько у человека нейронов», «Как у человека реагирует мозг», то есть это такое биологическое, физиологическое, духовное и ментальное исследование человека. Это исследование с помощью текстов Горького. Для чего рождается человек, для чего он живет, как он должен жить в социуме? Все ли зависит от судьбы или от самого человека? Мы очень много говорим об этом с актерами. И что такое сверхчеловек, это ницшеанство заново возникает. Сюжет, безусловно, переписан, хотя Елена Исаева сохранила все обстоятельства, которые были у Горького. Но сам сюжет перенесен в наши дни, появились дополнительные персонажи, близкие к сюжету Горького.
- А кто Луку играет?
- Луку у нас играет Андрей Вешкурцев.
- Есть такой стереотип, что Лука – это умудренный старец. А вы поручаете своему Есенину, которому двадцать пять, играть достаточно глубокую непростую роль.
- Лука – очень неясная фигура у самого Горького. Горький несколько раз переписывал эту пьесу. Можно спорить: Лука – от лукавого или Лука – библейский персонаж. Мы обратились к тому, что все-таки Лука – библейский персонаж. И думали о наделенности этого человека сверхчеловеческими качествами. И Лука, который пропагандирует все божественные идеи в этой клинике, по моему представлению, не должен иметь возраста. Иногда встречаешься в жизни с человеком, он вроде еще молодой, но ты чувствуешь, какой он зрелый. А можно встретить старого человека, и окажется, что он вообще ничего не знает, не понимает. Поэтому для меня понятие возраста в людях очень относительно.
- В ваших мхатовских постановках действие поставлено достаточно жестко. В этом спектакле тоже будет так?
- Вообще, и международные, и российские критики пишут, что мои постановки отражают мир жесткий, на грани жестокости. Пишут, что это совсем не женская режиссура. Я очень долго думала почему. Я могу так сказать: это некая инверсия во мне. Я категорически против жестокости, категорически против таких отношений. И, наверное, ты их показываешь, чтобы сказать: «Я так не хочу».
- Вы работаете с новым сценографом в спектакле «Над не».
- Да, это Николай Слободяник. Я нашла очень близкого себе человека, мне нравится, как он мыслит. Очень трудно найти себе художника-эстетика. И, мне кажется, он создал для спектакля «На дне» на сцене чудесный павильон, очень точный, очень современный, космический. Владимир Абрамович очень счастлив, говорит, что такого в Москве не было.
- Александр Стриженов, супруг Екатерины, ранее не участвовал в спектаклях МХАТа. А я видел его имя в афише. Он впервые участвует в вашей постановке?
- Да, Стриженов у нас первый раз. Мне сразу пришла мысль пригласить его в постановку. Саша все время приходил в театр. Я не знаю, сколько раз он был на «Женщинах Есенина». Может быть, двадцать. Мы с ним познакомились, подружились, очень много общались. Вот у меня родилась идея, чтобы они сыграли владельцев этой клиники Костылевых. Муж и жена, как и в пьесе. Мне кажется, интересно получается. Саша очень хороший актер. И для Саши очень важно было оказаться во МХАТе, потому что папа, мама отдали театру многие годы своей жизни.
- Это хороший пример преемственности.
- Вообще, очень трогательно, что в этот юбилейный год мы стараемся возвращать МХАТ такими моментами. Вот и Сергей Десницкий – постановщик «Трех сестер», играл во МХАТе, его жена, дочь сейчас в театре. Десницкий практически всю жизнь отдал этому спектаклю, играл в разных версиях, жена играла. И дочь его сейчас играет. Ребята вчера Десницкому подарили макет «Трех сестер», где внутри они в этих ролях. И он даже расплакался, потому что для него это была очень важная история. И Саша Стриженов возвращается, а там играли его мама, папа, он сам маленький репетировал у Эфроса. Это такие милые возвращения, они очень дороги, если говорить и о сохранении традиций великого МХАТа, и о том, что сейчас новое время, которое требует нового диалога со зрителем. И если мы его не сделаем, то, безусловно, мы проиграем. И этот театр будут просто обходить. Мы должны понимать, что мы живем здесь и сейчас, сегодня. И что театральное искусство – это сегодняшний день. Оно не может говорить из прошлого. Ты не можешь его положить на полку, как фильм. Нет. Это происходит здесь и сейчас между актером и зрителем. И если ты не способен жить в этом времени, ориентироваться в этом времени, быть актуальным, то у театра нет будущего. Мне очень понравилось, когда на сборе труппы, Владимир Абрамович сказал: «Вы знаете, будет очень круто, если когда-нибудь мы будем отмечать наш юбилей. Того, как мы это начали, того, как мы это сделали». Меня очень вдохновили эти слова.
- Когда вы начинали, достаточно остро стоял вопрос коллективной занятости труппы. Ясно было, что надо обновлять репертуар. Ясно было, что труппа большая, а у вас получилось, что «Женщины Есенина» затмили все?
- Сейчас уже нельзя так сказать, хотя это один из основных проектов. Труппа девяносто пять человек, а актеров не хватает. Сейчас режим таков. Мы репетируем «На дне», очень плотно репетируем, скоро премьера во МХАТе. Вылетаем в Питер, потому что там два спектакля «Женщины Есенина». На третий день мы садимся в самолет, летим в Новосибирск, ставим свет к спектаклю «Женщины Есенина» – пять показов у нас в Новосибирске, а на шестой день мы улетаем обратно в Петербург, потому что там надо ставить свет к питерской премьере «Нежданно-негаданно». В это время у нас вторая часть труппы выпускает «Три сестры», параллельно часть коллектива у нас репетирует пьесу «Балаган» – у нас она будет называться «За сценой». Тоже очень хотелось к юбилею театра поставить пьесу, в которой будет показано закулисье: работа актера, помрежа, костюмера, гримеров. В общем, мы на несколько дней прилетаем в Москву, потом обратно летим в Петербург, выпускаем премьеру «Нежданно-негаданно», параллельно репетируется «Васса», параллельно репетируется «Золушка», часть актеров едут с «Мастером и Маргаритой» в Красноярск. Вот так сейчас выглядит наша работа. Нам не хватает актеров. Может быть, кто-то по здоровью или в силу возраста не может работать. Но это очень незначительное число актеров. Мы очень-очень загружены.
- Вы сейчас упомянули спектакль «За сценой», когда он состоится?
- Наверное, это все-таки будет следующий сезон..
- А в этом сезоне что еще можно ждать?
- Восстанавливается спектакль «Васса Железнова». Возобновился «Лес». После премьеры «На дне» сразу же приступаю к репетициям «Онегина» с Боровским. Мне кажется, будет очень интересный проект.
- То есть к концу юбилейного сезона уже будет расширенный обновленный репертуар, представляющий современный МХАТ Горького?
- Да. Мне очень понравились «Три сестры». Несмотря на то, что это шедевр своего времени Немировича-Данченко, спектакль начал говорить со зрителем по-новому, современно. Это, если хотите, веление времени. Я очень горда «Тремя сестрами» в нашем театре. Есть прекрасные «Женщины Есенина», есть хороший классический спектакль «Отцы и дети». Будет идти «Нежданно-негаданно» в Петербурге и в Москве. Очень большая гастрольная деятельность, которая связана с участием в программе «Фонд защитников Отечества».
- «Нежданно-негаданно» попал в период зрительской увлеченности «Женщинами Есенина». «Женщины Есенина» накрыли его своей популярностью. Но в конце сезона произошел некий перелом по отношению к спектаклю со стороны зрителей. Был полный зал, и зритель восторженно приветствовал постановку.
- Для меня это вообще самый дорогой спектакль, самая моя большая режиссерская гордость. Я понимаю, что он немножко, может быть, сделан с другой ментальностью, которая легко проходит в более холодных странах и, может быть, непривычна мхатовскому зрителю. Все-таки «Женщины Есенина» – более адаптационный спектакль между современным спектаклем и тем, к чему привык мхатовский зритель: прочтению классическому, очень эмоциональному. «Нежданно-негаданно» – спектакль, требующий иного подхода, иного анализа и иного осмысления. Для меня «Нежданно-негаданно» – спектакль для современного насмотренного зрителя. И, мне кажется, по тому, как меняется МХАТ, будет меняться и отношение к таким спектаклям. Вот в чем я вижу причину такого сложного пути к зрителю спектакля «Нежданно-негаданно». Он пришел несколько рано. Это не моя мысль, это мысль Владимира Абрамовича. Надо еще прийти к тому, чтобы такие спектакли игрались не на сцене Театра наций, а на сцене МХАТа.
- Это новый МХАТ, к которому надо привыкать?
- Да, все-таки во МХАТе раньше было немного от сказки. Сказку мы убрали.
- Действительно ли Захар Прилепин работает над «Женщины Есенина-2»?
- Да. Я бы сама никогда не обратилась к этой теме. Я как-то не очень люблю такие гендерные истории. Мне всегда Есенин был интересен с другой точки зрения. Так как я сама была в политике, мне была интересны его взаимоотношения с сильными мира сего, как это все в нем копилось, переживалось. Тема его смерти. И его личность, то, как она открывалась в этих непростых сочетаниях: “я и моя страна”, “я и моя кровь”. «Я не могу отсюда уехать, это моя кровь» – когда Айседора говорит об отношениях России и Америки. Я, конечно, попыталась в «Женщинах Есенина» это частично показать. Но тогда у меня не было такой возможности, потому что я только пришла в театр, я пришла при другом руководстве. Я была вынуждена делать то, что мне предложили. Сейчас мне, конечно, интересно сделать эту историю с такой политической, социальной стороны. И мне очень интересна тема его смерти. Я когда училась на филфаке, писала курсовую работу на тему смерти Есенина. Там я много исследовала, дошла до того, что пролить свет и ясность может только эксгумация.
- «Женщины Есенина» и «Женщины Есенина – 2» – спектакли будут сравнивать. Не боитесь этого?
- Конечно, есть те, кто говорят о том, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Изначально постановка первого спектакля не была моей темой. И во втором спектакле я хочу сделать совершенно другое. Думаю, что, во-первых, мы имеем на это право, во-вторых, актеры так полюбились зрителю после «Женщин Есенина», что их не смогут не полюбить и во втором. А в-третьих, мы же все равно разговариваем со зрителем своей душой. И если уж первый спектакль отозвался, то, думаю, что второй не может не отозваться.
- Что еще в планах?
- Скажем так: в мечтах много чего есть, но театр настолько перегружен, что людям поспать бы. Что мы можем, то можем. Я с 1998 года в театре, а такого мощного движения не видела. Труппа девяносто пять человек, а нет ни времени, ни сил. С одной стороны, об этом можно только мечтать. Но я как руководитель понимаю, что должна беречь людей. Я должна их сохранить, если хочу, чтобы у них были силы отдавать. Я должна грамотно планировать работу. Я хочу, чтобы было пусть меньше, но это были жемчужины.
- Вы во второй раз были в Новосибирске с «Женщинами Есенина». Я так понимаю, что Новосибирску повезет видеть все другие постановки. Как вам играется на нашей Большой сцене, как вы чувствуете эту сцену, как вы к ней адаптируетесь? Как вам вообще наш зритель и наш театр?
- Было немножечко страшно, потому что сцена большая. Ты выходишь и видишь весь этот верх, эти статуи, видишь этот масштаб. Когда я поднялась наверх, на последний ярус, я увидела очень маленьких актеров. Но приехал замечательный художник по свету Васильев, он сделал такую волшебную картинку. Я уже сидела наверху и думала, что все равно вот это солнце, планеты, вот эта планетарность, люди на сцене, все это усилило впечатление от спектакля. Прилепин говорил, что для него это космическое рождение, потому что как такой человек мог родиться в селе? Почему, как, откуда у простых родителей? Каждый спектакль зритель аплодирует стоя, очень долго, на актеров сваливается такая любовь. Вчера актеры даже мне сказали, что, кажется, это был лучший спектакль за последнее время. Потому что энергия актеров собралась и соединилась с энергией зрителей. Я всегда говорю, что спектакль всегда делают двое. Кажется, что делает его актер. Когда зритель готов к анализу, к принятию, к размышлению, когда он встречается с актером, именно тогда происходит спектакль. Спектакль делают и зритель, и актер. Оба работают, чтобы спектакль был. Мне кажется, что в Новосибирске произошло то чудо, когда работали и одни, и вторые очень хорошо. Поэтому так счастливы были все на поклонах. Театр очень-очень понравился, он очень красивый. Актеры говорят, что не хотят уезжать из Новосибирска.
- В Новосибирске за пять дней спектакль «Женщины Есенина» посмотрели почти восемь тысяч человек. Это хороший ледовый дворец. И люди пришли не на хоккей, а на драматический спектакль о жизни Есенина. Это говорит о том, что у зрителя есть интерес к настоящему театру.
Беседу вел Александр Савин, (портал CultVitamin, Новосибирск)