Беседовал Алексей Кучерский
Новый роман Саши Кругосветова «Полёт саранчи» – о двух революциях ХХ века – Октябрьской и случившейся в «лихих» девяностых. В обоих случаях их героями стали авантюристы, сравнительные жизнеописания которых предлагает автор. Как и почему подобные характеры становятся ведомыми в истории тектонических сдвигов? Что связывает Троцкого, Азефа, Парвуса с опальным олигархом Березовским? Об этом и многом другом – жизненном и литературном – и состоялась беседа с автором романа.
– Вначале хотел бы поздравить с новой книгой, а уж после задать нескромный вопрос: откуда вы черпаете творческую энергию? Ведь совсем недавно у вас вышли один за другим два романа – «Счастье Кандида» и «Вечный эскорт», следом появились «Туманные истории» о капитане Александре, а теперь вот «Полёт саранчи»… Совершенно, кстати, уникальная книга.
- Спасибо за поздравление и добрые слова о книге. Плотный график появления моих последних книг объясняется в первую очередь удачным стечением обстоятельств. В августе 2021 года издательство АСТ заинтересовалось рукописью моей книги «Счастье Кандида», и в декабре того же года она уже продавалась в магазинах. Книга получила неоднозначные отзывы в литературных кругах, но, видимо, чем-то зацепила читателя и была распродана за два месяца. Издательство предложило мне договор на еще четыре ранее неизданные книги, три – перечисленные вами, и на книгу для детей и юношества «Сказки Мертвого города», которая в феврале-марте должна появиться в книжных сетях. А откуда беру материал? Из собственной жизни, из жизни знакомых, из наблюдений и размышлений…
– Ваш роман устроен так, что история главного героя, Сергея Турчина, который в начале 90-х сотрудничал с Березовским, перемежается главами, посвященными известным лицам русской истории – Троцкому, Парвусу, Азефу. Что, по-вашему, связывает этих персонажей с опальным российским олигархом?
- Роман представляет собой сравнительное жизнеописание видных деятелей двух русских революций XX века – 90-х годов и Октябрьской. В качестве персонажей революции 90-х выбрана группа руководителей ЛогоВАЗа – одной из наиболее одиозных бизнес-структур того времени, – включая небезызвестных Березовского с Патаркацишвили. А из персонажей революции 17 года – жестковыйный Троцкий с мечом децимации недостаточно стойких и недостаточно идейно-выдержанных красноармейцев времен гражданской войны, гениальный коммерсант многих революций Парвус и, наконец, Азеф, хрестоматийный образец беспринципности и продажной двуличности. Персонажи 90-х оказались достойными наследниками вышеперечисленных «добродетелей» героев Октябрьского переворота.
– Ваша книга состоит из художественной прозы и смелого нон-фишн. А как бы вы сами назвали ее жанр? Вы отталкивались от каких-либо существующих аналогов или это ваше личное изобретение?
- Смешение жанров в литературе известно с давних времен. На памяти сравнительно недавние примеры: «Батум» Булгакова, «Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова, «Волоколамское шоссе» Бека, «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, «Мой друг Гитлер» Мисимы, «Благоволительницы» Литтелла, «Пером и шпагой» Пикуля, перечень этот можно продолжать бесконечно. Огромный пласт художественной литературы исторической тематики построен, как правило, на смешении жанров. Почему именно в этой книге я выбрал подобный подход? Потому что мне близки оба жанра – худлит и нон-фикшн. Свою роль сыграл и внушительный объем материала. Мне показалось, что чередование текстов разной стилистики и жанров может сделать книгу более легкой и читабельной.
– Если учесть, что «Полет саранчи» – книга в целом об авантюристах, то закономерно ли считать, что все тектонические сдвиги в истории, которые они устроили (или хотя бы попытались) в целом произошли благодаря счастливому случаю? Как ученый вы поддерживаете такую версию?
- В книге много истории, есть в ней и доза политики, но я далек от мысли считать себя историком или политологом. При исследовании судеб людей в период тектонических сдвигов я старался пользоваться инструментарием художественных образов и художественного осмысления описываемых процессов. Другое дело – насколько это получилось. В период до начала 90-х я позиционировал себя в качестве инженера и научного работника в области цифровых систем и дискретной математики – никак не гуманитария.
Вашу версию о том, что историю движет цепочка счастливых случаев, никак не могу поддержать. Тектонические сдвиги, мне кажется, происходят как результат длительного накопления огромных энергий внутри народов-антагонистов и народов-попутчиков. В поворотные моменты жизни социума возникает запрос на новых людей, умеющих понять изменившиеся исторические условия и ответить на вызовы эпохи новой практической политикой. Идет слом эпох, традиционные подходы не работают, водоворот событий выбрасывает на вершину общественной жизни людей из различных слоев общества, в том числе, разного рода авантюристов. Некоторые из них – при всей их жестокости, а подчас и кровожадности – достигают великих целей и становятся Александрами Македонскими, Тимурами, Петрами Великими, Колумбами или Наполеонами. Другие, иногда не менее волевые и талантливые, достигнув известных вершин, маргинализируются, терпят поражение, тоже в некотором смысле «попадают в историю», став ее отбросами. На судьбу каждого человека влияет Его величество Случай, но случай не может существенно изменить ход истории. Она кует свои железные рельсы, сплавляя в неуступчивый металл случайные судьбы отдельных людей.
От чего зависит судьба победителей и маргиналов? От масштаба личности, а еще – от способности предугадать запрос общества и народа. Авантюристы типа Бени Крика, Соньки – Золотой Ручки и Калиостро могут иногда снискать симпатии народных масс, но лишь в качестве героев развлекательных сериалов. Герои же моей книги претендовали на самые высокие государственные посты, на несметные богатства огромной страны, и пережили, в конце концов, блестящие периоды взлета, пока плыли внутри мощного потока, пока соответствовали запросам страны и общества. Требования исторического момента изменились, а они этого не поняли и мгновенно оказались выброшенными на свалку истории. В этом смысле их судьбы оказались очень похожи.
– Вы не понаслышке знакомы с героем своего романа, одиозным Борисом Березовсим – на сломе эпох вы оказались в большом бизнесе, работая с ним бок о бок. Каким вы увидели его тогда, и что повлияло на ваше решение написать о нем книгу?
- Каким я его увидел – долгий разговор, лучше отослать к роману. Скажу только одно: его окружение поначалу было очень интересным, поэтому я с удовольствием вспоминаю период своей работы в ЛогоВАЗе.
Расставшись с ЛогоВАЗом в конце 90-х, я следил за публикациями Хлебникова, Дубова, Хинштейна, Фельштинского, Литвиненко, Нерозиной и многих других о скандальном олигархе. Мне казалось, что все эти книги (за исключением, пожалуй, Хлебникова) носили во многом односторонний и даже заказной характер. Когда в 2018-м появилась книга Петра Авена «Время Березовского», вобравшая воспоминания многих маститых политиков и бизнесменов, очевидцев событий 90-х, и вызвавшая немалый резонанс среди московских мажоров, я был удивлен тем, что большинство соавторов высказывалось вовсе не о БАБе и его временах, озаботившись в первую очередь поубедительней оправдать себя любимых. В тот момент я и подумал, что мне, не участвовавшему в дележе барышей и принятии кремлевских решений, будет легче дать объективную картину событий, если остановлюсь только на тех из них, с которыми знаком лично. И, тем не менее, сердце не лежало к этой работе. Прошел год, друзья уговаривали – они считали, что у меня получится честная книга. И я решился, в конце концов. Немалую роль в этом решении сыграло мнение моего хорошего приятеля журналиста Дмитрия Тёткина.
– В романе немало глав, посвященных сакральной географии Петербурга девяностых годов – кафе «Сайгон», ресторан «Метрополь», улица Рубинштейна, Катькин садик… А с кем из знаменитостей вам пришлось общаться в то время?
- Петербург в те годы пробудился от спячки, все перемешалось, все носилось, шумело, кипело и взрывалось – все знали всех. Кого я знал? Не хочется быть спойлером – лучше прочесть книгу. Я писал только о тех событиях и личностях, которые и которых лично знал. Кого не знал, о тех не писал.
Но чтобы картина 90-х получилась полной, я дополнительно подобрал газетные публикации, сухую констатацию работы прессы того времени. Три главы в книге выполнены полностью в виде коллажей из вырезок. Я подумал, что подборка актуальных СМИ 90-х выглядит убедительней частного мнения некоего Кругосветова. В именной указатель включены все упомянутые в книги лица – более тысячи имен. Кстати, публикация газетных и журнальных вырезок согласована с правообладателями.
– Книги о герое вашего романа, как известно, в свое время уже выходили. Считаете ли вы «Полет саранчи» своеобразным заключением?
- Если вы имеете в виду Березовского, то не думаю, что поставлена точка в этом вопросе. Время 90-х заложило во многом основы сегодняшней жизни. Думаю, к этому периоду истории России, как и к поучительной истории взлета и падения весьма неординарной личности Березовского, не раз еще будут обращаться литераторы и историки.