Малый театр, Театр имени Маяковского, имени Пушкина, РАМТ, Театр Российской армии, «Практика», театр «У Никитских ворот»... Один за другим открывают новый сезон, а кто-то – доигрывает спектакли, оставшиеся от прежнего: театральная публика не всегда торопилась вернуть заплаченные за билеты деньги, соглашаясь перенести «на потом», которое наконец настало. Хочется надеяться. РАМТ начал играть ещё в августе, начал спектаклем по сказке Гоцци в театральном дворике, где при нынешних строгих правилах социального дистанцирования можно чувствовать себя посвободнее.
Вряд ли ошибусь (не в обиду другим), предполагая, что в ближайшие дни особое внимание будет приковано к МХТ. Точно так же, как в некоторой перспективе к «Современнику», к Театру Российской армии, который с прежним главным режиссёром (правда, как-то негромко) расстался, а нового пока не обрёл... Перефразируя фразу, которой начинается известная советская кинокомедия, нынешний зритель любит скандальные истории (недавно наткнулся на рейтинг – топ-5 театральных скандалов месяца), а августовская встреча художественного руководителя театра Сергея Васильевича Женовача со своими актёрами – во всяком случае, как она была осмыслена, переосмыслена и описана в нескольких изданиях – обещала интересное продолжение. Каким бы на самом деле – спокойным или не очень – ни был состоявшийся разговор художественного руководителя театра Сергея Васильевича Женовача с актёрами, в смысле нервным, напряжённым, с претензиями или спокойно-деловым, – сам Женовач пообещал на все вопросы ответить на сборе труппы, 7 сентября.
Что «предъявляют» Женовачу те, кто им недоволен?
Что он не Табаков?
Он – не Табаков.
Табаков в МХТ пришёл менеджером, в первые годы не без гордости называл себя кризисным менеджером. Кто-то из его ближайших советников нашёл, что Немирович, строя репертуарные планы, спрашивал, будет ли успех, и именно успех Табаков определил главной задачей своего театра. Сам проверял рапортички из кассы. Доходы росли. Значит, курс выбран правильный.
Великий актёр и, безусловно, выдающийся продюсер, Табаков не ставил во главу угла идею, что на самом деле было главным и для Немировича-Данченко, и для Станиславского.
Женовач – режиссёр, притом имеющий опыт создания своего театра, даже дважды: первый раз, когда выстроил своё, вошедшее в историю тех лет и в широком смысле – московского театра, когда стал главным режиссёром (но, увы, не главным человеком) в Театре на Малой Бронной, во второй раз – когда со своим гитисовским курсом открыл в Москве «Студию театрального искусства». Женовач – не менеджер, не продюсер, он – человек художественной идеи. Впрочем, когда мы говорим о репертуарном выборе, о репертуарных линиях (как бы это было понятно Станиславскому с Немировичем-Данченко!), мы неминуемо признаём его и продюсером тоже.
У Давида Самойлова есть стихотворение, начало которого в своё время у некоторых вызывало искреннее возмущение: «Я сделал вновь поэзию игрой / В своём кругу». Возмущались: как же так, если «солнце останавливали словом, словом разрушали города». Женовач, кстати, умеет сочетать серьёзность художественного замысла, художественной идеи с игрой «в своём кругу», без чего живой театр тоже невозможен. Но Художественному театру, по мысли Женовача (как я её и его понимаю), два года назад нужна была именно художественная идея. Табаков, как человек настрадавшийся от идеологии ещё в годы основания и руководства «Современником», в идее видел угрозу идеологии. Но без идеи Художественный театр заканчивается – во вся- ком случае, если думать о том, чтобы быть верными великим его основателям, верными не букве, а именно духу. Достаточно открыть те страницы «Моей жизни в искусстве», где Константин Сергеевич пишет о первой встрече в ресторане «Славянский базар»: «...театральное дело в те времена находилось, с одной стороны, в руках буфетчиков, а с другой – в руках бюрократов. Можно ли было рассчитывать при таких условиях на процветание искусства?» А дальше: «...мечтая о театре на новых началах... художественные принципы... основы будущего дела, вопро- сы чистого искусства, наши художественные идеалы, сценическую этику, технику, организационные планы, проекты будущего репертуара» – вот о чём они говорили в первую очередь в те долгие 18 часов их первого разговора о новом театре. Слова, которые страшно произносить вслух, но без которых никакого настоящего театрального дела быть не может.
В театре трудно с гарантиями. У Женовача в Художественном театре тоже может не получиться, но странно не видеть намерений и усилий, чистых помыслов, которые так важны при рождении театра, а МХТ, как любому театру, предстоит пройти «путём зерна», то есть умереть и возродиться, иного не дано.
Забавно и одновременно печально видеть, как коротка человеческая память. Женовача упрекают, что звёзды мало играют, не помня, что, к примеру, народный артист СССР Вячеслав Невинный при Табакове не сыграл ни одной новой роли, хотя заболел и перестал вставать не сразу. Ирина Мирошниченко ждала новой роли семь лет, а Виктор Сергачёв – почти десять лет (так и не дождался). Ефремов подошёл к практической реализации идеи раздела театра, когда в труппе было 120 актёров, а оставил Табакову труппу, в которой снова было больше сотни человек. При Олеге Павловиче в какой-то момент в труппе состояло 95 актёров, ещё 10 входили в стажёрскую группу, плюс больше 60 приглашённых артистов играли в спектаклях МХТ.
Совершенно ясно, что Женовач собирается жить, если угодно, скромнее, с меньшим размахом. Однако – со смыслом, с идеей, которая легко угадывается в ближайших премьерах. Сезон открывают седьмого премьерой прошлого сезона «Чайкой» в постановке Оскара Коршуноваса, дальше, в октябре, премьеру «Ювенильного моря» по Андрею Платонову выпускает Наталья Назарова, в октябрьской афише — недавние премьеры «Сахарного немца» по прозе Сергея Клычкова в постановке Уланбек Баялиев, ещё один недавний выпускник ГИТИСа Айдар Заббаров выпустил «Белые ночи» Достоевского. У каждого – свой список очевидных и не одним Женовачом признанных побед (скажем, Заббарова Галина Волчек призывала заключить контракт, исключавший любые другие работы «на стороне»). Дальше Егор Перегудов выпустит «Месяц в деревне», а за ним последует «Заговор чувств Юрия Олеши самого Женовача. При назначении, в марте-апреле 2018 года, среди главных недостатков нового худрука называли незнание других режиссеров, - что в своей «Студии театрального искусства» он привык справляться своими силами. Уже видно, что это не так, но, конечно, из тех, кто подозревал Женовача в худшем, никто не спешит признать ошибку.
Кстати, сезон в МХТ начинается 7 сентября «Чайкой», а 8 сентября в афише стоит «Контрабас» – моноспектакль Константина Хабенского. Как говорит герой «Чайки», «всем хватит места, и новым и старым, – зачем толкаться?». Особенно когда столько сцен, которые в таком порядке оставил своим наследникам Табаков.