Роман Круглов
Поэт, критик, педагог. Кандидат искусствоведения.
Секретарь Союза писателей России, руководитель Санкт-Петербургского отделения Совета молодых литераторов Союза писателей России и студенческого литературного объединения СПбГИКиТ «Обратная точка».
Автор книг: «История болезни», «36 кадров», «Двигатель внутреннего сгорания», «Гербарий», «Форма жизни», «Птичья партитура». Произведения публиковались в изданиях: «Зинзивер», «Аврора», «Приокские зори», «Подъём», «Новый Гильгамеш», «Менестрель», «День и ночь», «Заря», «Образ» и др.
Живёт в Санкт-Петербурге.
* * *
Радио проверяют,
Капает метроном.
Память скользит по краю
В городе ледяном,
Свет накренился серый,
Не удержаться: вот
Падаем в сорок первый
Непоправимый год –
Люди умолкли сразу.
Медленный ритм, отбой.
Это проверка связи
Нашей между собой.
* * *
Крестоносцы были в детстве,
В юности – Толстой.
Целый мир тебе в наследство.
Властвуй, Бог с тобой.
Но транжиришь на пустое
Даровую жизнь,
И веселье напускное
Голову кружит.
Правда – как на дальней полке
Дедова медаль:
Светит в темноте без толку
Дорогой металл.
Покрутил в руках, мальчишка,
Спрятал – пусть лежит.
А в свою не веришь – слишком
Страшно заслужить.
* * *
Жемчужный и жасминный
День бликами богат,
Как ожерелье, длинный,
Снести б его в ломбард,
Пропить бесповоротно
Со встречным кем-нибудь
В ближайшей подворотне –
И глазом не моргнуть!
Охота жить и плакать.
Душа меня несёт,
Как шалая собака –
Кидается на всё.
Ей нынче не до тела,
Весь мир ей – точно мяч.
В какое можно дело
Такую дуру впрячь?
В безоблачном просторе –
Чего искать уму?
Огромное, простое –
Не нужно никому.
* * *
Разбирая ворох чужих проблем
(Ведь проблемы в принципе не моё),
Я хочу заделать мир, как проём,
Я хочу в себя прийти – насовсем.
У истока вен, истощён тоской –
Что увижу, если вдруг добреду?
Навсегда знакомый, пустынный, мой
Двор картонно-каменный городской
В лужах и в черёмуховом бреду.
И совсем не грустно мне от того,
Что в реальности нет его.
* * *
Я сердце скормлю голубям
И стану деталью пейзажа,
Всем корпусом полым любя
Небесную влажную тяжесть,
Хорал заходящего дня,
Неву с оловянным отливом –
Простите, родные, меня
За наглость бывать несчастливым.
Обиды отцвёл пустоцвет,
И жизнь мне, как ноты, знакома –
Звучит духовой инструмент,
Дрожит тонкостенная форма.
Ещё репетирую, ведь
Звучанье не выправить разом.
Не сердце мешало звенеть –
Фальшивил гордящийся разум.
* * *
Запахи тины колышутся в ветерке.
Бабочки высохших мидий летят в песке.
Выпуклые антрацитовые крыла
Бежевая пыльца времени замела.
Долго ли им, позабытым, порхать в пластах?
Завтра прилив всё начнёт с чистого листа.
Память – особенность Бога, а не людей.
Кто ещё вспомнит следы мои на воде?
* * *
Строит воздушные замки паук,
В них и живёт.
Сам из себя, точно доктор наук,
Что-то плетёт.
Ель наряжает. Транжир, сибарит
И казначей,
Он то на нитке висит, то царит
В центре лучей,
Но не летает – он только паук,
Зодчий седин.
Я ведь такой же. Мой маленький друг,
Ты не один.
* * *
Стол, тень от капель на стекле,
Букета зябнущий скелет.
Белёсый день и талый свет
К закату ближе – ровный, жёлтый.
Ты понимаешь всё живей
Серьёзность маленьких вещей –
Таких как ракушка и жёлудь.
Как память бывших встреч, легки
Святые эти пустяки.
И вот однажды вопреки
И логике твоей, и воле,
Хоть мир вокруг жесток и груб,
Из жёлудя родится дуб,
Из ракушки возникнет море.
* * *
Простились сады со славой
Кленовой своей звезды,
И над куполами лавры
Сбиваются в клин кресты.
Подранок в груди курлычет.
Куда нам лететь с тобой?
Сырая земля привычней.
Останемся. Примем бой.