Андрей Житинкин. Театральный нероман. – М.: Редакция газеты «Московская правда», 2023. – 304 с.: ил.
Для чего режиссёр – успешный и востребованный – берётся за перо? Чтобы поставить новый спектакль. Не на подмостках, а на бумажных страницах. Не для переполненного зрительного зала, а для одного-единственного зрителя-читателя. И неважно, будут ли это размышления сугубо профессиональные, рассчитанные преимущественно на специалистов и продвинутых театралов, или воспоминания в жанре «о тех, кого помню и люблю», предназначенные для самой широкой публики. В любом случае это будет постановка, построенная по принципам настоящей драматургии.
«Театральный нероман» – пятый по счёту «литературный спектакль» Андрея Житинкина. Спектакль сценический – смертен. Он рождается на наших глазах с поднятием занавеса и умирает с его закрытием. И всё. Завтра это будет уже другой спектакль. «Я занимаюсь театром потому, что от него ничего не остаётся. И эта вечность глобальная и невечность конкретная меня просто заставляет вибрировать» – признание смелое, поскольку оно, в сущности, даёт ключ к авторскому почерку. «Театральный нероман» можно читать с любого места и в любом направлении. Этому принципу в своей прозе Житинкин следует неукоснительно. В эту книгу он включил несколько «поэтических перформансов» и предстал перед читателем совсем в неожиданном качестве. Но есть и ещё один сюрприз – две пьесы-инсценировки: пушкинской «Пиковой дамы» и «Постороннего» Альбера Камю. И это тоже ключики к авторской тайне.
Житинкин, что бы он ни ставил – Камю, Уайльда, Энквиста или Булгакова, Лермонтова, Чехова, – это всегда драматургия высоких энергий. Сам он её именует «странной». Другая ему не интересна. И как человек, работающий с эфемерными материями, Житинкин, страстно влюблённый в театр, столь же страстно стремится продлить их существование. Хотя бы на белых листах бумаги, которым суждена относительно долгая жизнь. Его постановки – всегда разговор по душам, но в зрительном зале существует некая коллективная душа, а есть вещи, которыми лучше делиться один на один. В таком случае книга – оптимальный вариант.
О чём она? Конечно, о любви. Обо всём, что в ней есть высокого и низкого, святого и грешного. Андрей Житинкин об этом ставит, об этом и пишет. То и другое на пределе откровенности, практически не сглаживая углов. Но если на сцене для него не существует запретных тем: «…настоящая режиссура – это всегда нарушение порядка», то пространство бумажных листов требует особой деликатности. И если автор только предполагает, что его откровенность может повредить Его величеству актёру, он умолкает без объяснения причин.
Актёр для него существо сакральное. Ольга Аросева и Элина Быстрицкая, Людмила Гурченко и Любовь Полищук, Маргарита Терехова и Валентина Талызина, Михаил Козаков и Иннокентий Смоктуновский, Борис Иванов и Борис Клюев, Олег Табаков и Всеволод Якут. Это только часть «портретной галереи», уместившейся на страницах «Театрального неромана». Масло и акварель, сангина и пастель, гуашь и графитовый карандаш – техники самые разные. Эскиз, портрет в интерьере, силуэт – жанры столь же разнообразны. И всеми автор владеет в совершенстве, потому что им движет бесконечная любовь к людям, талант которых даёт жизнь его режиссёрским замыслам.
Многое из того, что сегодня стало театральной повседневностью, первым ввёл в оборот именно Андрей Житинкин. Удивительно, но факт – амплуа первопроходца было ему к лицу и в статусе enfant terrible, и в нынешней ипостаси мэтра. Когда-то ему было интересно поведать публике, о чём беседуют ночью охранники в морге («Игра в жмурики» Михаила Волохова), а сегодня – что обсуждают в Ливадии вне стола переговоров лидеры «Большой тройки» («Ялта-45» Лукаса Свенссона). Для Житинкина режиссура – это «новый взгляд на старые вещи», то есть фактор, от возраста и статуса не зависящий. Каждый его спектакль в конечном итоге – о выборе. Точнее, о причине, по которой тот или иной выбор был сделан героем, и о цене, за него заплаченной. «Любовный круг», «Милый друг», «Мой бедный Марат», «Псих», «Признания авантюриста Феликса Круля», «Поле боя после победы принадлежит мародёрам» – о каждом спектакле читать интересно в первую очередь потому, что для Житинкина цена имеет значение: «Потому, что зло должно быть наказуемо не только в том мире, но и в этом, иначе мы не выживем как цивилизация».