Анатолий Баранов
Равиль Зарипов. Енисейский сплав. – М.: Вече, 2025. – 320 с. – (Сибирский приключенческий роман). – 1000 экз.
Нельзя сказать, что Равиль Зарипов «ворвался в современную прозу». Нет, это не его стиль. Вошёл – солидно, не сутулясь, не заискивая взглядом. Даже постучал перед тем, как открыть дверь, но не стал ждать, пока ответят, – вошёл.
И зашёл, что называется, по делу.
В «Библио-глобусе» я купил книгу на следующий день после поступления – предпоследнюю. Равиль Зарипов, «Енисейский сплав». «Сибирский приключенческий роман», что неправда. Вернее, не вполне правда – приключения там есть, и происходит всё в Сибири, но не только... Ну всё равно что назвать «Преступление и наказание» неплохим детективом или «Героя нашего времени» военными мемуарами.
Собственно, герой нашего романа Ильдар, московский студент, которого занесло на енисейский сплав за длинным рублём и немного самоутвердиться, и есть герой нашего времени. Нашего с автором, Равилем Зариповым, но для многих сегодня уже довольно давнего прошлого. Конец 70-х, время застоя и предбанник перестройки.
Время это уже прошло, да и мы, его герои, собственно, проходим. А след от нас какой-то слабенький остаётся. Хотя по жизням и судьбам наше время прошлось таким промышленным трактором!.. Или стремительным домкратом? Палеофилологи разберутся...
История, которая легла в основу сюжета романа (прямо как из школьного сочинения) известна мне со слов автора (как из протокола) давно, лет больше тридцати и ближе к сорока. Ничего, в общем, особенного. Поехал далеко с мыслями об одной девушке, в этом далеке увлёкся другой, а остался в финале сам с собой.
И хотя сюжет романа приключенческий, всё происходит всё же на фоне сюжета, а не внутри него. Ну и ещё, конечно, такой фон, как Енисей, – это впечатляет, тут автору удалось не только передать внешнее – величие природы и колорит характеров, но и вписать это в историю – настоящую историю этого до конца ещё и не познанного края, присоединённого к России Ермаком, но так до конца ею и не освоенного.
Но началось всё, конечно, в Москве, в стенах МЭИ, где между лекциями, занятиями самбо и выпивкой студент встретил студентку.
В советское время не принято было говорить о социальных барьерах внутри единого «бесклассового» советского общества, но они были. И перелезать через эти барьеры было тем труднее, что формально их как бы и «не было».
Но был номенклатурный папа девушки и совсем не номенклатурная мама Ильдара, а папы у него фактически и вовсе не было. И на этом строится завязка романа: богатырь, чтобы получить руку прекрасной княжны, должен совершить подвиг, а лучше сразу несколько. Причём подвиги в современном нам мире исчисляемы в рублях либо конвертируемой валюте. И енисейский сплав должен не просто стать проверкой для Ильдара на его маскулинность, но и заложить основу далеко не былинной, а вполне осязаемой совместной жизни в том мире, который сам вскоре рухнет. Но герои этого, конечно, не знают. Хоть и чувствуют: что-то должно поменяться.
Автор, разумеется, в курсе, что будет. Для него это прошлое, причём его личное и дорогое.
Его мама, образ которой детально выписан в романе, его город – разумеется, Москва, где его предки жили с незапамятных времён в Марьиной Роще и для которого он тоже сделал что-то, работая в московской прессе. И который он в финале покинет (не Ильдар, а Равиль), отработав какое-то время в Баку, возглавляя Россотрудничество, да так и останется в столице уже другой страны: во времена, описанные в романе, одна мысль о том, что Азербайджан станет вдруг заграницей, могла бы привести к поездке в Сибирь в совсем ином качестве...
Герой романа и одновременно герой нашего времени номенклатурен. Принадлежит к правящему классу номенклатуры, как Печорин или Онегин к классу служилого дворянства. Номенклатура – это и есть осовремененный вариант служилого сословия, дорвавшегося до власти. И погубившего себя этой близостью к власти. Причём погибнувшего, так и не осознав ни своего места в мире, ни роли в истории. И даже не оставив следа в литературе – ну вот разве что Равиль Зарипов малость отметился.
А это досадно. В России правящий класс пишет историю буквально сначала гусиным пером у сальной свечи, потом на «ундервуде», теперь вот на компьютере. Пушкин был коллежским секретарём, Лермонтов – старшим лейтенантом, Шолохов – бойцом ЧОНа, Фурманов – комиссаром в чапаевской дивизии.
Равиль Зарипов работал в «Московском комсомольце», потом в «Комсомольской правде», позже перешёл на дипломатическую службу. Это не просто наложило отпечаток на роман, это привнесло в его стилистику некоторую газетность, что для художественной прозы считалось недостатком, но после Нобелевской премии по литературе Алексиевич, которая не беллетрист, а публицист в чистом виде, следует признать: газетный стиль – часть художественной прозы, как газета – неизбежный элемент современной жизни последние сто лет. Ну или изгнать из литературы Горького, Бабеля и Солженицына.
Ну или принять в литературу Равиля Зарипова.