После добровольного вхождения 9 августа 1940 года в состав СССР в Эстонии началось бурное развитие во всех сферах жизни. Великая Отечественная война приостановила его, но после Победы буквально за два-три десятилетия республика стала одной из самых развитых и культурных в Советском Союзе. Подъём переживала и эстонская литература. Произведения таких авторов, как Юхан Смуул, Эрни Крустен, Леннарт Мери, Эгон Раннет, Ганс Либерехт, Рудольф Сирге, Эно Рауд, Ико Маран, Яан Раннап, Эллен Нийт, были многим известны в СССР и за рубежом, о чём сейчас в Эстонии забыли. А ведь именно авторитет СССР стал почвой для творческого расцвета.
Работая в отделе культуры ЦК КПСС заведующим сектором художественной литературы, я общался с писателями страны, нередко бывал в командировках. Так познакомился с руководителем Компартии Эстонии Карлом Генриховичем Вайно в начале 1970-х. Тогда шла подготовка съезда писателей Эстонии. Почти целую неделю мы каждый день встречались по нескольку раз с Вайно. Карл Генрихович был необычайно для персоны такого уровня скромным человеком. У него не было ничего показного, чувствовался человек высокой культуры, разносторонних знаний. Каждое слово было продуманным. Когда обсуждали высказывания некоторых оппозиционно настроенных писателей и поэтов, он не просто давал негативную оценку, а старался разобраться. При этом был непримирим по отношению к идеологическим спекуляциям, хотя не было и следа безоглядной нетерпимости к людям с критическими взглядами. Относился к ним терпимо, с надеждой найти общий язык.
Одним из таких был писатель Леннарт Мери (будущий президент независимой Эстонии), в то время занимавшийся в Союзе писателей международными связями. Его долго не выпускали за рубеж, он не раз поднимал эту тему, когда приезжал ко мне в Москву, доказывал, что зарубежные поездки нужны, чтобы устанавливать личные контакты с европейскими писателями и деятелями культуры. В итоге мы с К.Г. Вайно пришли к выводу: просьбу Л. Мери надо уважить. Вайно, улыбаясь, сказал мне, что если Мери оттуда не вернётся, то отвечать буду я. Мы посмеялись, но решение было принято.
В намеченный срок Мери не вернулся, больше месяца мы ничего о нём не знали. Вдруг он позвонил мне сам, мол, я уже в Москве и хочу встретиться. На встрече извинился за просроченный вояж, рассказал, что удалось не только установить личные контакты с зарубежными писателями и деятелями культуры, но и вникнуть в их внутреннюю творческую деятельность, довольно бурную и противоречивую. «Кое-что из их опыта может пригодиться, – говорил Л. Мери. – И мы можем это использовать».
Как бы там ни было, польза от поездки, как тогда казалось, была. И кое-что действительно могло пригодиться при подготовке съезда писателей.
В самый его канун мы с Вайно решили собрать оппозиционно настроенных писателей и откровенно поговорить. Так из первых уст я услышал от молодых и уже опытных писателей то, чем они были недовольны. Прежде всего, критиковали партийное руководство Эстонии, госструктуры и конкретных людей за помехи при издании произведений, даже тех, где не было особой критики строя и власти. При этом упор делался на то, что даже самые острые вопросы можно решать если не положительно, то хотя бы приходя к большему пониманию позиций друг друга. Часто звучала мысль: надо не считать свои взгляды абсолютной истиной в отличие от взглядов оппонентов. Беседа продолжалась довольно долго, немалую лепту в поиск компромиссов внёс писатель А.М. Борщаговский, пользовавшийся уважением эстонских писателей.
Когда начался съезд, с краткой речью выступил К.Г. Вайно, затем руководители Союза писателей. В прениях большинство писателей, с которыми мы встречались накануне, сдержали обещания. Литераторы выступали довольно продуманно, не снижая при этом накала критики. Открытая полемика, ничем и никем не стесняемая, вела, конечно, к положительным результатам. Например, уже на съезде руководители СП и редакторы журналов прямо говорили, что если тот или иной писатель, критик по-иному изложит свои взгляды – более терпимо и более объективно, они согласятся с этим, произведения увидят свет. По целому ряду вопросов на съезде были достигнуты реальные договорённости. Лишь самые непримиримые оппозиционеры были недовольны, остальные поздравляли друг друга с успехом съезда.
Когда после него мы обсуждали итоги с Вайно и членами политбюро эстонской компартии, методы и формы работы партийной организации Союза писателей и партийного руководства республики в целом были одобрены. Здесь, конечно, была личная заслуга Карла Генриховича, поскольку на съезде он буквально двумя-тремя словами направлял ход и течение многопланового и острого диалога творческой интеллигенции. И делал это без нажима, давления или желания показать превосходство. Говорил очень просто, по делу, уважительно.
Я потом даже спрашивал Вайно, откуда у него навыки работы с творческими людьми, ведь в Эстонии идеологическая и политическая ситуация очень непроста. Это затрагивало даже семьи. Например, двоюродный брат Л. Мери придерживался в отличие от брата совершенно других взглядов: был первым эстонцем – Героем Советского Союза и, в отличие от «колеблющегося» Леннарта (что ярко выявилось, когда тот стал президентом Эстонии), убеждённым борцом за социализм. Вайно со скромностью отозвался на мои вопросы: это объясняется прежде всего и главным образом моим жизненным опытом как советского человека, коммуниста и, конечно, как эстонца. И, как всегда, это сопровождалось искренней улыбкой.
В тот период я ближе познакомился с другими руководителями эстонской компартии, соратниками К.Г. Вайно. Это были убеждённые коммунисты, верные своему народу, людям труда, не готовые никому уступать по принципиальным вопросам, хотя гибкие во взаимоотношениях с оппонентами. Правда, к наиболее шумным и крикливым её представителям относились без предвзятости, но весьма критически. Думаю, это было правильно. Как показал ход истории, оппозиция боролась за уничтожение советской власти в Эстонии, ухода оттуда всего русского. Даже талантливые, умные люди, как тот же Л. Мери, предали будущее своей земли в тесном союзе с теми, кто её и поднимал вместе с эстонцами. Было перечёркнуто лучшее, что дала советская власть. Сейчас там уже почти полностью разрушены памятники прошлого, даже памятники почитаемым героям. Вычеркнуты имена и лучших писателей. Того же Смуула теперь мало кто помнит. Оправдать подобное стремлением к «национальной идентичности» невозможно. А вот Вайно был одним из инициаторов создания памятника выдающемуся эстонскому и советскому писателю А.Х. Тамссааре, который установили в год его столетия в 1978 году в центре Таллина. Памятник этому писателю есть и в России, в Сочи, куда он не раз ездил на лечение, отдых и где занимался творчеством.
Соратники Вайно относились к своему лидеру с огромным уважением, было заметно, что искренне считают его мудрым человеком, с симпатией относились к его семье и близким, что было очень приятно видеть. Формализма не было. Ведь оснований для такого отношения имелось предостаточно. Стиль руководства Вайно отличался простым, тесным и доброжелательным общением с людьми. При этом он был строг и точен. Если давал какие-то обещания, стремился их выполнять и выполнял. Он был действительно умным и талантливым руководителем высокого уровня. Этим, думаю, объясняется его «партийное долголетие». Как, впрочем, и человеческое, поскольку, уверен: людям, которые посвящают жизнь добру, Бог дарует многие годы жизни. Вайно прожил без малого сто лет.
С годами, особенно на фоне всего происходящего ныне в странах Балтии, приятно сознавать, что мне посчастливилось быть знакомым и общаться со столь умным человеком, мудрым руководителем и настоящим патриотом, как Карл Генрихович Вайно. Его имя неразрывно связано со сложной, противоречивой, но славной историей трудолюбивого, талантливого эстонского народа и с историей советского, российского народа и государства. Убеждён, Карл Генрихович Вайно – героическая звезда на многонациональном небосклоне великого Советского Союза и России.
Константин Долгов, доктор философских наук, лауреат премии имени Г.В. Плеханова, главный научный сотрудник Института философии РАН
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Константин Михайлович Долгов родился в 1931 году. Государственный и общественный деятель, лауреат премии имени Г.В. Плеханова, главный научный сотрудник Института философии РАН, профессор. Он один из создателей серии «История эстетики в памятниках и документах», организатор фонда К.Н. Леонтьева и Леонтьевского философско-богословского общества. Провёл анализ основных идей западноевропейской и русской философии в области эстетики, философии, религии, культуры, политики. Его перу принадлежат работы о многих западноевропейских представителях науки и культуры: Аристотеле, Фоме Аквинском, Макиавелли, Данте, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэле, Канте, Шеллинге, Гегеле, Кьеркегоре, Хайдеггере, Ясперсе, Жильсоне, Сартре, Камю, Мерло-Понти, Кроче, Грамши, Аббаньяно, Кафке, а также о выдающихся представителях отечественной мысли: Толстом, Достоевском, К. Леонтьеве, Розанове и других.