В прекраснейшую белую ночь в городе Санкт-Петербурге, где я находился в качестве эксперта на выездной сессии Лаборатории драматургов Урала, Сибири и Дальнего Востока, со мной произошло пренеприятное происшествие. Не удержавшись от искушения отправиться в увлекательную – как то обещали голосистые уличные зазывалы – экскурсию по рекам и каналам и залюбовавшись, в момент прохода нашего комфортабельного катера вдоль набережной Фонтанки, на живописные виды культурной столицы, я ударился головой о мост. Кажется, о Красноармейский.
Поскольку весьма чувствительный удар пришёлся в область надбровья, кровь из рассечённой раны обильно оросила открытую палубу плавательного средства. Товарищи мои по ночному водному вояжу громогласно возопили о помощи, адресуя свой зов к экипажу судна. Появившийся вскорости матрос нёс в руках довольно изрядных размеров ящик с изображённым на нём красным крестом, однако же за исключением перевязочного материала в виде бинта там не было ничего – даже какой-нибудь тривиальной зелёнки, что могло было быть использовано в качестве средства первой помощи.
Прослушав с наскоро перебинтованной головой подробную, хотя и не слишком заинтересовавшую меня на тот момент информацию об архитектурных особенностях ансамбля Дворцовой площади, я, спустя какое-то время, наконец ощутил под ногами твёрдую почву, а вскоре очутился в занимаемой гостинице.
– Они, наверное, не приедут, – так отреагировала чрезвычайно любезная, более того, искренне сочувствовавшая моим внезапным проблемам девушка-портье на предложение вызвать «скорую помощь». Как почти всякий «рождённый в СССР», я в глубине души полагал аналогичное и, наверное, данной констатацией вполне, хотя и горестно, удовлетворился бы. Но по счастью, спутницей моей в эту злосчастную ночь была коллега-эксперт Елена Калужская, вовсе недаром, как выяснилось, ведущая правовую тематику в одном из солидных интернет-изданий. «Пусть только попробуют!» – с максимальной решимостью в голосе заявила эксперт. Но благо никто и не собирался манкировать своими прямыми обязанностями. Карета прибыла довольно скоро, и после непродолжительного консилиума было принято решение о препровождении пострадавшего (даже невзирая на отсутствие у него полиса обязательного медицинского страхования) в стационарное лечебное учреждение.
Надо честно признаться, вывеска «Мариинская больница» в этот не вполне задавшийся день поначалу также не сулила ничего особенно позитивного. Откуда-то из недр культурной памяти в отягощённой болезненной травмой голове всплывали обрывочные исторические сведения, преимущественно печального, чтобы не сказать больше, толка. Это именно здесь, на Литейном, были убиты 90 лет назад разбушевавшимися революционными матросами депутаты Учредительного собрания Шингарёв и Кокошкин. А спустя некоторое время в коридоре этой самой больницы – в палатах вроде как места не нашлось – встретил свой конец поэт Михаил Кузмин.
Впрочем, как удалось впоследствии выяснить, два этих события являются едва ли не единственными в своём роде за более чем двухсотлетнюю беспорочную службу старейшей клиники города. Основанная в 1802 году вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной, она, насколько я теперь могу судить, руководствуясь собственным опытом, кажется, и посейчас руководствуется в своей повседневной практике теми заветами, что были изложены некогда в инструкциях для привлекавшихся к уходу за больными «сердобольных вдов», чьё исправление обязанностей – как было сказано – «требует хорошего рассудка и много терпения, и человеколюбия, и кроткого отношения с больными».
– С мозгами у вас всё в порядке… – голос юного врача Петра Сергеевича был столь кротким, что я даже не распознал характер фразы, приняв утверждение за вопрос и промычав в ответ нечто сомнительно бодрящееся.
– Это я тебе говорю! – терпеливо и человеколюбиво пояснил Пётр Сергеевич, оказывается изучивший к тому моменту мой рентгеновский снимок.
И обследовали с тщательностью, и швы наложили, и даже медикаментозный курс лечения прописали. И всё это было проделано как-то так толково, спокойно, уверенно и с достоинством. Без малейших намёков на какую-либо мзду!
Вот разве что не так быстро, как хотелось бы, – ничего даже отдалённо напоминающее классические сцены из сериала «Скорая помощь» в приёмном покое Мариинской больницы не наблюдалось. Но с другой стороны, мне с моей пустячной раной, конечно, грех было роптать и суетиться – рядом то и дело возникали пациенты, чьё состояние настоятельно требовало куда более оперативного вмешательства. И оно происходило. Может быть, не стремительно, но зато будучи исполнено хорошего рассудка и терпения (которого в отдельных случаях требовалось ох как много!) и человеколюбия.
, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ– МОСКВА