Стремительные сны

* * *

Так мёдом недозрелый чернослив

в вечернем полумраке поливая,

болеть воспоминанием трамвая,

какого след десятки лет простыл.

И разобрали рельсы. И раздали

не по размеру платья, свитера…

Я вырастаю из себя и исчезаю,

заглядывая в дальнее вчера,

в медвяные такие вечера.

Там счастье – меж высоких фонарей,

где синее разбавлено пунцовым,

а «папа» не звучит ещё отцово

и «мама» – обречённо, как теперь.

Или цедить сквозь грушевую крону

текущее по небу молоко,

в нём бусинки мерцают и не тонут

разбросанных в прорехах огоньков.

Нетленно лето и компот фруктов.

И я смотрю внимательно туда:

в замшелое бессрочное тогда,

что ныне, присно и вовеки будет.

В меня оттуда смотрит человек,

наивный незнакомый человек,

что верил в наилучшую из судеб.

Ему ложились в ноги чудеса,

хотелось изучать и осязать,

худое таяло, а лучшее сияло.

Но где-то состоялся перелом,

и смутное бесцветное «потом»

разбухло в непроглядную усталость.

Так павшим в Лету имя легион:

прозрачноглазым, вечным, золотым,

густы их чащи, реки глубоки,

и солнце светит с четырёх сторон.

То были окончательно не мы,

но ясные стремительные сны

о том, как дети в мир вовлечены,

стихийно влюблены.

В осипший ветер, в сломанный забор,

в осенний неприкаянный простор…

И присно, и вовеки, до сих пор.

Вода

1. изнутри

мы проникаем в толщу языка

в грунтовое впадая пол(н)оводье

простывшая могучая река

притоки распускает не по моде –

местоимения без места и родства

и каждое коверкает слова

и не имеет очевидной цели

и всяко неимение болит

и текстом истекает текстолит

слоёного лексического тела

мы проступаем солью из-под век

по капиллярам тянемся наверх

и через всё что ведомо природе

так длится несвященная война

за голос за печатные тома

за дырами отделанный карман

за краткий вдох живого кислорода

твоя вода растапливает снег

моя вода уходит по весне

иной своё течение скрывает

но водных вен больная худоба

пронзительно и остро голуба

и торный путь и топкая тропа

над нами зарастают письменами

2. снаружи

гуляют безмятежно по воде

в упругой полукруглой темноте

где тени отсекаются от тел

счастливые и тихие не те

не те кто разбивается о быт

не те кто неоправданно забыт

и колокол по ним не зазвонит

поскольку возле колоколен нет

поскольку выбирая тишину

они держали норму на кону

подкову не пытались разогнуть

и не велись на гиблую блесну

не веря ни в одну из редких птиц

кормили осязаемых синиц

с руки в мороз снимая рукавицы

не думая о холоде ничуть

покуда многочисленные те

дома растили строили детей

стреляли журавлей искали цель

срывая одиночество с петель

не тем почти не оставалось тем

и закатав повыше рукава

не расточая смыслы на слова

житейские вращая жернова

встречали неминуемый предел

исконная вела их тишина

без ропота без рокота без дна

исконная объяла их вода

и ласковая тёмная волна

укрыла уравняла вознесла