Каждое стихотворение имеет три жизни. Первую оно получает в момент, когда пишется, вторую – когда публикуется или хотя бы прочитывается близким и друзьям, и третью – когда живёт помимо своего создателя, даже если его уже нет на этом свете...
Сейчас свою третью жизнь проживает поэзия Надежды Болтянской (1963–2015), о творчестве которой за прошедшие пять лет со дня её смерти узнали читатели из разных уголков России: её стихи публиковали в газетах «ЛГ», «Литературной России», «Московском литераторе», журналах «Москва», «Нева», «Невский альманах», «Нижний Новгород», «Земляки», «День и ночь», «Подъём» и других; изданы книги избранных стихотворений – «Я когда-нибудь в синюю даль уйду» и «Избранное», а также две литературоведческие книги о творчестве Надежды Болтянской – «Серьёзней последней молитвы» и «Мимо света, мимо тьмы», – куда помимо стихотворений разных лет и эссе вошли статьи, написанные известными критиками. В предисловии к последней книге отмечается, что для поэтики Надежды Болтянской характерны три основные черты: «ёмкость, лаконичность и искренность», а при этом ещё и «оригинальность образов, парадоксальность высказывания и мастерское владение формой. Удивительный стоицизм при абсолютной внутренней хрупкости и ранимости – вот в чём обаяние лирической героини».
Несомненно то, что Надежда Болтянская обладала недюжинной духовной силой. Будучи тяжелобольным человеком, которому самому требовалась поддержка и утешение, у неё хватало сердечной энергии поддерживать и утешать других людей. И утешение это не сиюминутно и легковесно, оно будет звучать для всех, кому необходимо, покуда будет жива поэзия.
Взвалю на плечи ношу –
И в гору, как Сизиф.
Нет, я тебя не брошу,
Хоть беспощаден миф.
Корова или лошадь,
Тащу привычный плуг,
Ты всё-таки хороший,
И не ослабить рук.
Вот и мы все, живущие на Земле, не ослабляем рук, даже если уже нет сил толкать в гору этот проклятый камень. Трудный, но неоспоримый призыв доверять жизни несмотря ни на что, любить и прощать за все несовершенства.
В стихах Надежды Болтянской сменяют друг друга горечи и надежды, сила и беззащитность, смирение и протест. Осознанная энергия преодоления заложена на высоком художественном уровне в строках её стихов:
Десять тысяч ступеней ведут в небеса.
Десять тысяч – по ним я угрюмо бреду.
Миллионы печалей, разлук пояса,
Каждый день как в кошмарном полночном бреду.
Серый камень беды под ногами скользит.
Страшно вверх подниматься, сорваться страшней.
Обопрусь я руками о мокрый гранит,
Может, двигаться буду немного быстрей.
Как ступени круты! Может, руки разжать,
Пролететь метеором и сгинуть навек?
Мне не трудно, поверьте, свой путь оборвать,
Но гораздо труднее карабкаться вверх.
Да, «карабкаться вверх» гораздо труднее, чем «свой путь оборвать». Это завещание нам, живым, от поэта, прожившего недолгую, но трудную жизнь, наполненную страданиями, что сформировало у Надежды Болтянской способность сострадать горестям и бедам не только людей, но и природы. Критик и литературовед Мария Бушуева, отмечая «сострадательный» взгляд автора на мир, приводит в подтверждение своих мыслей её маленький шедевр:
Беззащитны и несмелы,
Тянут ели-корабелы
В небо длинные стволы
В ожидании пилы.
И, скользя лиловой тенью,
По ветвям, как по ступеням,
Задевая нимбом мох,
Вниз неслышно сходит Бог.
В свою очередь Юлия Скрылёва отмечает в своём эссе особую любовь Надежды Болтянской к природе и пишет, что «природа присутствует во многих стихах Болтянской, и именно это придаёт им одухотворённость».
Одухотворённость представляет ещё одно важное качество поэтики автора. Она присутствует во всех стихотворениях – даже если речь идёт о дожде или машинах. Это свойство чувствования вселенной и ощущение ответного отклика, это тонкая взаимосвязь внешнего и внутреннего миров, слышание неслышимого и видение невидимого. Эту мысль подтверждает ещё одно замечательное по своей силе стихотворение, отмеченное почти всеми критиками, одно из лучших у Надежды Болтянской.
Слабой свечки мерцанье,
Звон беспомощной льдинки,
Тонких крыльев касанье
Иль разрыв паутинки,
Комариная плёнка
Над застывшей водой –
Это лепет ребёнка,
Не рождённого мной.
Как отмечает Александр Сорокин, «подлинные поэты выходят за рамки каких-либо искусственно созданных направлений и существуют, если можно так выразиться» как поэты «в чистом виде». Именно таким поэтом «в чистом виде» и была Надежда Болтянская. Пожалуй, глагол прошедшего времени здесь неприменим – не была, а есть, потому что умирает только человек, стихи же, если они подлинные, обретают бессмертие.
Мама поэта, как более близкий наблюдатель жизни автора, замечает: «В стихах Надежды Болтянской прослеживается некоторая двойственность её личности. Она проявляет себя как талантливый художник и демонстрирует свою способность к фантазии и созданию в своём воображении детальных картин новой реальности, но в то же время точность и детальность изображения ею внешнего мира и своего душевного состояния сосуществуют у неё со стремлением осмыслить увиденное и пережитое, что свойственно аналитическому уму учёного.
Эта особенность поэзии Надежды Болтянской несколько сближает её с поэзией Фёдора Тютчева, у которого высокохудожественное изображение внешнего мира и своих эмоций непременно сопровождается аналитической оценкой происходящего».
Неудивительно, что сама Надежда Болтянская любила Марину Цветаеву, высокая амплитуда переживаний и бунтарская природа которой импонировали ей. Как уже отмечалось, в поэтике Надежды Болтянской гармонично сосуществуют смирение и протест, а сомнение в правильности всего происходящего и своих собственных мыслей и действий только украшает художественное полотно и делает особенно трогательной лирическую героиню. Она всегда такая разная – то весёлая, то печальная, то надеющаяся на счастье, то разуверившаяся во всём, то готовая к буддистским перевоплощениям, то способная довольствоваться целомудренным христианским раем. Но главное, что сквозит почти в каждом стихотворении, – нежность и любовь к своим близким и ко всему живому. Оттого так проникновенны строки, посвящённые маме и мужу Володе. И потому не выглядит кощунственным, когда Надежда, безумно любившая кошек, называет свою кошку «ангелом Господним» и сравнивает с собой:
С тобою мы чем-то похожи:
Ранимостью, нежностью кожи,
Беспутством кошачьих проказ
И цветом опаловых глаз.
Лирическая героиня обладает особой способностью «импрессиониста» ценить и замечать мимолётную красоту окружающего мира:
День летний, огнедышащий и длинный.
И редкий ветер, как воды глоток;
А бабочка, вспорхнувшая с жасмина,
Похожа на летающий цветок.
Она способна также помимо личной боли вмещать всю мировую скорбь:
Но те, кто ставит себя выше Бога,
Считают, что этого слишком много,
И посылают солдат на войну.
В награду получишь свою тишину.
Плачет Мария, бессилен Бог.
Что ж, кому повезло – остаются без ног.
Если могут – передвигаются сами,
Отталкиваясь от Земли руками...
Надежда Болтянская, окончив свой жизненный путь, получила «в награду свою тишину». Но для нас, невзирая на «тишину», наступившую для неё, продолжают звучать её стихи – искренние, чистые и глубокие, отвечающие канонам русской классической поэзии своей лаконичностью, образностью и человечностью, а также отсутствием несколько циничного и недоброго взгляда на мир, появившегося позже в стихах ряда крупных русскоязычных поэтов России и СССР. От МГО СП России Надежда Болтянская была посмертно награждена медалью А.С. Пушкина «За верность слову и делу».