Любовь и смерть – это то, что объединяет народы. Но даже отношение к старости у нас разное. В «Легенде о Нараяме» Сёхэя Имамуры пожилая женщина нарочно выбивает себе зубы и уходит умирать в горы, чтобы не занимать место в доме. Как показывает нам режиссёр, эта практика добровольного ухода из жизни – в порядке вещей. Возможно ли такое в европейском или русском обществе? Нет. Зато возможно вполне себе дееспособных пенсионеров сплавить в дом престарелых, и это в США тоже нормально, так же как практически выставить из дома ребёнка в колледж по окончании школы, чтобы он самостоятельно пробивался в жизни. Ну и получить в ответ в старости примерно то же самое.
Помните «Дерсу Узала»? Книжка Арсеньева, фильм Куросавы, Соломин в главной роли. Только очень талантливые люди одинаково чувствуют парадоксы мира и могут снимать кино вместе. Но при всём тонком мастерстве Куросавы фильм – русский. Потому что книга – русская. Хотя, конечно, никто не станет спорить, особенно Гринпис, что живая природа – не соперник нам и не враг, а то, с чем нужно как минимум считаться и уважать другие формы жизни.
«Ностальгия» Тарковского, итало-советско-французский проект? Нити итальянской культуры, вплетённые в русскую ткань кино Тарковского… Точно так же, как великолепная Анни Жирардо, снявшаяся у Валерия Ахадова на «Таджикфильме» в «Мадам Маргарет», в первую очередь сделала существенный вклад в развитие советского кинематографа, не французского.
Парадокс, но интернациональное кино, понятное почти каждому зрителю и даже ставшее частью мирового культурного наследия, всё равно остаётся национальным. И может ли быть иначе? Мультикультурный проект не работает. Это осознали и сами европейцы, придумавшие новый плавильный котёл народов и потерявшие уйму времени впустую, вместо того чтобы понять, что у сосуществования вместе есть простые правила. Народы не плавятся. Не хотят. Турки в Германии остаются турками, таджики в России – таджиками.
Казалось бы, что прочнее славянского единства? Оказывается, и эту конструкцию можно разрушить. В центре Европы теперь снова можно открыто призывать «Бей жидов и москалей!». Кажется, ещё вчера мы были вместе во всём, включая кино и семьи, а сегодня российское и украинское общество расколото по слишком очевидным признакам «свой – чужой».
Так что же нам мешает быть вместе в жизни и на экране?
Мешают плохие, мелкие, жадные и жестокие государственные деятели. Плохо образованные, утерявшие чувство ответственности. Науськивают народы друг на друга, апеллируя к их религиозным, национальным чувствам для того, чтобы в итоге укрепить власть и богатство единиц. Когда мы снова сможем снимать российско-украинское кино?
Затейница-история всё время испытывает на прочность наш внутренний мир. И иногда эти испытания рождают такие чудовищные, казалось бы, совершенно невозможные парадоксы, что поначалу даже не верится, что такое возможно. Продолжая тему Украины и всего, что там произошло в результате 22 лет насаждения русофобии, хочу напомнить о внутреннем конфликте великого актёра Богдана Ступки! Он, наверное, самый яркий пример того, как государственная ложь оказывается настолько сильной, что ломает даже таких невероятно одарённых актёров. В результате сердцем и разумом его начинают повелевать чудовищные химеры.
Я не верю, что Ступка – всего лишь подтверждение мысли о том, что гениальный артист совершенно не обязательно при этом умный человек. Богдан Сильвестрович оказался в такой ситуации, что вынужден был сыграть такой подлый соцзаказ в «Молитве о гетмане Мазепе»? Как бы сегодня повёл себя великий актёр, доживи он до майданного безобразия. Полез бы на сцену, как певица Руслана, клявшаяся наложить на себя руки, если будет не по-майданному?
Или, наоборот, в ранге министра культуры ему было легче спонсировать русофобский фильм о Мазепе и играть в нём главную роль? Где Ступка настоящий – в «Тарасе Бульбе» или в «Мазепе»? Правда, эти фильмы разделяют восемь лет. И мне хочется верить, что настоящий Ступка – в «Тарасе Бульбе», что личность и актёр победили в нём национал-чиновника.
Тем важнее, что есть телекинофорум «Вместе», куда обязательно приедут украинцы – режиссёры, актёры. Надеюсь, несравнимо более мудрые, чем очень многие политики Европы и Америки.
Есть два принципиально разных подхода к действительности, оба они предельно точно выражены великими мыслителями. Образец тонкой мудрости великой Азии приписывают Конфуцию, который горевал: «Не дай нам Бог жить в эпоху перемен». Другой – Тютчеву, который был уверен: «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые». Уверен, что у каждого есть и свой ответ на вопрос о том, что нам мешает быть вместе. Конечно, это зависит и от того, как вы слышите сам вопрос. Если не вкладывать в него заполошного, истерического содержания текущего момента, в котором готовы наломать дров не только политики и военные, но и «креативный класс», то, я думаю, каждый должен делать довольно трудную внутреннюю работу. Стрелять в назначенных врагов – много ума не надо. Ищите талант, который готов с вами взаимодействовать, ищите талант, который готов искать вместе с вами гармонию, а не разруху.
Любопытство сближает, стереотипы разъединяют. Зачем Борджиа травили друг друга из поколения в поколение, какой плов вкуснее – самаркандский или душанбинский, как на Русском Севере строили церкви без гвоздей?.. Вопросы никогда не кончатся. Эти вопросы – дети нашего любопытства, лежат в основе жизни, в основе человеческой истории и истории обогащённого взаимностью творчества. Так мы постигаем жизнь за пределами нашей культуры.
Однако в несовершенстве своём люди поступают часто не просто эгоистично, а жестоко и варварски. Гунн Аттила – образец завоевания, он же – путеводный образ тех, кому чужая жизнь нравится как предмет завоевания. Насилие, физическое и нравственное надругательство над чужими святынями тысячелетиями вырабатывало в людях недоверчивость и подозрительность. Тем ценнее примеры творчества – источника, из которого пьёт душа.
Сегодня, когда мир всё больше запутывается, становится всё сложнее и злее, вдруг понимаешь, что от тебя постоянно ждут ответственного выбора. Иногда делать его мучительно трудно. Но ответственность за то, чтобы гуманистическая картинка мира не сменилась апокалипсической, и становится топливом совместного творчества. Разве не это означает история Дерсу Узала? «Быть вместе» – это не только сближение людей и идей, но и тяжёлый труд самоусовершенствования.