Есть такое понятие в нашей учительской профессии – «выгорание». Это когда учитель эмоционально истощается, потому что всё время «отдаёт». Но в наши дни это понятие звучит прекраснодушно, если не смешно.
Что на самом деле гонит учителя из школы? В государственной школе – огромные классы. (Как можно научить каждого, если урок длится всего 45 минут, а в классе 35 человек? А тетради? Как можно проверить все тетради, если в классе 35 человек, а таких классов у учителя 5 или 6?) Чтобы получать более-менее достойную зарплату, нужно иметь большую нагрузку. А что такое «большая нагрузка» для того же словесника? Ведь ему надо не только дать уроки (7–8 в день), но и проверить тетради, вбить оценки в электронный журнал, подготовиться к следующим урокам.
И это ещё не всё. Учителя постоянно заставляют повышать квалификацию, оканчивать всевозможные курсы, сдавать экзамены МЦКО. А родительские собрания? А совещания? А педсоветы?
Большое количество учителей мигрирует из школ государственных – в частные. Им кажется, что это выход. Да, в частных школах маленькие классы – до 14 человек (бывает вообще 5–7 человек). Но директор здесь – хозяин. Хозяин – барин.
Ситуация в частной школе очень напоминает сюжет из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Там есть такой персонаж – Последыш. Это богатый барин, которому наследники боятся сообщить о том, что крепостное право отменили. И в ожидании наследства все ему подыгрывают. Эдакое крепостное право в одной отдельно взятой усадьбе.
Директор самодурствует, а все делают вид, что так и надо: крепь!
Однажды, когда я работала в частной школе, в учительскую вбежала куратор вся в слезах:
– Директор сказала, что у меня вместо головы тыква…
А ведь учительнице за сорок. Да можно ли так сказать даже совсем молодому учителю? Или ребёнку? (Впрочем, в частной школе ничего подобного ребёнку не скажут: за него платят деньги.)
И учительница проглотила и осталась работать (воистину – хоть горшком назови, лишь работать оставь). Я её не осуждаю. Я не осуждаю никого: у одного внук учится в этой школе, у другого – сын, третья – разведёнка, воспитывающая двоих детей, четвёртый – немосквич, снимающий квартиру… et cetera.
А ещё – если учитель поставил ученику 2, его лишают премии.
– В частной школе не может быть двоек!
И в следующий раз учитель, лишённый премии, конечно, не поставит 2: учителя умеют учиться.
Частная школа прогибает, а то и ломает людей. Немногие выдерживают. Текучка кадров страшная: особенно бегут мужчины, тяжелее переносящие «крепь». (Впрочем, я тоже не выдержала. Когда я сказала в учительской, что ухожу, преподавательница истории воскликнула: «Инна Александровна выбрала свободу!..»)
Куда бежать из частной школы? Только в репетиторство.
А тут новая чума на наш дом! Министр просвещения С. Кравцов сообщил, что ведомство прорабатывает вопрос о подготовке учителей-предметников для 5–9-х классов в педучилищах и колледжах.
Это как? Человек со средним образованием будет учить современных подростков? Я уж не говорю о глубине знания предмета. Но представляет ли этот грядущий (чуть не написала «хам») учитель, что современный подросток порой знает несколько иностранных языков, читает Ницше, Лимонова, Пелевина, интересуется политикой и религией?
Сможет ли учитель-«недоросль» ответить на вопросы учеников-акселератов?
Нет, современный учитель не «выгорает» – его выжигают.
Лучшие, не потерявшие чувства самосохранения и собственного достоинства, уходят: в айтишники, переводчики, корректоры. Лично я, работавшая и в государственной, и в частной школе, и репетитором, «переквалифицируюсь в управдомы»: буду читать лекции о поэзии в художественной галерее.
Но я-то ладно: у меня семеро по лавкам не сидят.
Как говорила Ахматова: «О своём я уже не заплачу». За державу обидно.
Инна Кабыш,