Максим Замшев
Антонина Ильина. Обаяние созвучий. Восьмистишия. Сонеты. Посвящения. – М.: У Никитских ворот, 2025. – 132 с.
Стихотворения Антонины Ильиной – живое свидетельство нашего времени. В этой книге собраны тексты последних лет, когда пульс истории бился в каждом русском сердце. В первой части помещены восьмистишия. Такая форма позволяет высказаться лаконично, сконцентрировать эмоции и смыслы до предела. В центре поэзии Ильиной – люди со своими страданиями, со своим внутренним миром, люди в соприкосновении с тяжёлой эпохой, когда смерть дышит совсем рядом.
С первых строк Ильина показывает свою преданность основным идеям русской поэзии.
И хлёст дождей, и дробный постук града,
И полосы ошибок, неудач –
Ничто, пока есть высшая услада:
Родного языка восторг и плач...
Это программа, это настройка всего образного ряда. Ильина патриот не крикливый, с ксенофобским налётом, каких сейчас немало, а подлинный, глубинный. Обращаясь к родственникам в Одессе, она уже мечтает о будущем, которое, конечно, далеко, но неизбежно.
Но – близка тревожная далёкость.
Как вы там, не согнуты судьбиной?..
К нам вернётся ль дум былая лёгкость?
К миру путь насколько будет длинным?..
Ильина часто обращается к Богу и природе. Она взывает к ним, ищет у них утешения. Она уверена, что только опора на фундаментальные ценности – путь к сохранению жизни. Она не идёт по пути штампов, каждый её поэтический оборот выстрадан, в нём есть метафорический поворот. Сочетание таких поворотов с достаточно прямыми высказываниями – сильная сторона поэзии Ильиной. Это не только создаёт разнообразие, но и углубляет эмоциональное восприятие её стихотворений. Ильина вообще делает ставку на интонацию. Она очень органично меняется, от эмоционально окрашенных высказываний до строк, окутанных дымкой ностальгии. В некоторых строчках есть дух позднего Северянина.
Музыкальность строки, её ритмическая и звуковая укоренённость в песенную поэзию и традиционная, и новаторская одновременно. Автор чувствует длинную строку, играет паузами, создаёт завораживающую атмосферу.
И в этом – каких перемен? – ожидании странном
проникнусь вселенской и светлой тоской
Альбинони...
Не вечно таиться лучам над завесой туманной.
Наступит пора закружиться весне
в котильоне.
Отсылка к Альбинони выглядит тут вполне оправданно и логично.
После цикла восьмистиший Ильина вновь демонстрирует свою любовь к строгой форме. Она дарит нам цикл великолепных сонетов. В них много литературоцентричности, много связей с русскими поэтами. Здесь мы видим, как высока поэтическая культура автора, как много она размышляет о существе русской поэзии, как тесна её связь с основными русскими поэтическими вибрациями. Вот для подтверждения пример.
Жрица с берегов далёких Чада
Читая Николая Гумилёва
Он осуществил свои желания –
Окунуться в мир чудес Востока...
И в стихах – изысканных посланиях –
Африка прекрасна и жестока,
В них так грациозно-переменчивы
Ягуар, Жираф... И дальше надо
Стих прочесть о женщине доверчивой –
Жрице с берегов далёких Чада,
Той, что европейца полюбила.
Больше ей с вождём житьё не мило.
Счастье посулилось вдалеке.
В сонетах Ильиной не только нужное для сонета количество строк и система рифмовки. Форму сонета поэт понимает на другом уровне, это именно смысловое единство, где каждая часть отражает ту или иную грань смыслового единства.
После сонетов мы наслаждаемся строками Ильиной об истории нашей страны. Здесь в стихотворениях больше сюжетности, но это не просто пересказ. Каждая историческая сцена имеет свой смысл, свой мостик к сегодняшнему дню.
Некоторые стихи, включённые в книгу, написаны до двадцатого года. Они дают нам представление о том, как развивается талант поэта, как реагирует он на актуальные вызовы, на мировые тревоги. Для меня очевидно, что Антонина Ильина находит отдохновение в мировой культуре, понимает, что можно отнять всё, кроме знаний, кроме культурного кода.
Она ведёт диалог с гениями прошлого, и веришь, что её связь с ними не надуманная. Она существует в том пространстве, где вечность стирает границы и расстояния.
Вокруг имени Шекспира суета
Коль блуждания – открытия врата,
Значит, кто-то обречён блуждать
в неведомом...
Вокруг имени Шекспира суета,
И поныне путь его недоисследован.
Конюх, лорд, торгаш, посредственный актёр...
Кто б похвастать мог такою многоликостью?
Был он в яви – простодушен иль хитёр,
Робок был
иль средь других кичился лихостью?..
Монографий умножаются ряды,
В биографии – сплошные разночтения.
Как он ловко за собой замёл следы! –
Бестелесным став. Живя в своих творениях.
И над ним не властно веянье времён.
Предстаёт велик – и в горе, и в веселии...
Будто равно был чертами покорён
Дездемоны, Катарины и Офелии...
Вдохновенней и острее нет резцов,
Чем слова, что потрясают мощью шёпота...
Нет для Гения границ и образцов,
Свой лишь образ – вот мерило его опыта.
Ильина обращается не только к Шекспиру, она впитывает в себя и Цветаеву, и Набокова, и Пушкина.
Вкупе с её индивидуальным стилем получается нужная синергия. И несмотря на такую историчность, на осмысленное пренебрежение к непродуманному эксперименту, книга выглядит очень своевременно. В ней боль современного человека, его борьба с мировой энтропией и утверждение идеалов добра.