К своему заточению в пятиэтажных «хоромах» мы, их жители, уже привыкли. Хотя всё же надеялись, что оно не будет пожизненным. Но сроки сноса домов каждый год отодвигаются: сначала был назначен 2009 год, потом – 2010-й, а сейчас, судя по последней информации, полученной в префектуре, – в плане на ближайшие годы нашего дома вообще нет.
Всё бы ничего, мы – народ терпеливый, вот только бы снег с дождём отменить…
Романтично проснуться утром под звук капели: кап-кап-кап-кап… Лежишь в кровати, слушаешь незатейливую мелодию дождя, – хорошо. И такое ощущение, что звук этот идёт с разных сторон. Что за чудо?
А чудо это называется «многочисленные протечки кровли». Встаёшь и идёшь опорожнять наполнившиеся за ночь кастрюли и тазы. Полнёхоньки. Пока пьёшь кофе, любуешься на вздувшиеся обои и обвалившиеся куски штукатурки.
Ничего, что только в прошлую зиму был сделан ремонт, унывать не стоит. Главное – свет на кухне по инерции не включить. Потому как течёт по проводке и капает прямо с лампочки. В ГУП «ДЕЗ района Северное Измайлово» работники обслуживающей дом эксплуатирующей организации с романтичным названием «ООО УК «Клеопатра» предостерегли: «Только ни в коем случае свет не включайте!» Мы и не включаем. Уже неделю. И всё кап да кап. По вечерам сидим со свечкой – тоже очень романтично. Когда ещё организуешь ужин при свечах. А тут – пожалуйста. Хотели даже на ужин этих работников пригласить, но потом подумали, что вряд ли придут – хлопот у них очень много – март: то заморозки, то оттепель.
Две недели ждали, пока снег с крыши почистят, чтобы не текло. Исправно в ДЕЗ ходили, заявления писали. «Ваша заявка двести пятьдесят вторая, – потрясла перед носом листочками диспетчер, – ждите, когда до вас очередь дойдёт». А очередь всё не доходит, а с крыши всё капает. Опорожняем тазы и кастрюли. Одна надежда – на мороз. Так нам и сказали, когда пятый раз пришли: «Да вы не переживайте, скоро опять подморозит, течь и перестанет!» Что ж, оптимистично.
На следующий день потекло по щитку на лестничной клетке. Поставили тазик и туда. Розовенький такой, нарядный. Однако стало страшно – электричество всё-таки.
И вот пошла я к главному инженеру этой самой «Клеопатры» Алексею Станиславовичу Заблоцкому. И сказала тоном доведённой до нервного срыва женщины:
– И до каких это пор всё будет продолжаться?!
– Что именно? – недобро улыбнулся он. – Вы по какому вообще поводу кричите?
– По поводу равнодушия. По поводу бесправия. По поводу оскорбления человеческого достоинства.
Алексей Станиславович улыбаться перестал:
– Так, может, вам вообще не к нам.
– К вам, уже пятый раз к вам.
Главный инженер заёрзал, явно тяготясь появлением очередной сумасшедшей. Поняв, что сейчас меня выгонят, решила говорить серьёзно, без шуток.
– Я по поводу многочисленных протечек. Всего их восемь, в обеих комнатах, на кухне течёт прямо по проводке, а на лестничной клетке течёт по щитку. Две недели уже ходим, оставляем заявки, а толку никакого.
– Пишите заявление, придём, снег почистим.
– Чистка снега проблему ежегодных протечек не решит, вы же понимаете, нужен капитальный ремонт кровли.
– На это нам денег не выделяют.
– А как же нам быть?
– Ну весной подлатаем…
– Так каждый год латают, и каждый год течёт. Мне что, сразу в префектуру идти? – попыталась я припугнуть.
– Идите, – кивнул он. – Вы нам очень поможете. Сами туда собираемся с вашими заявками. Вот, видите, – он подвёл меня к бумажке, приклеенной скотчем к стене. – Это график домов, поставленных на капитальный ремонт кровли. У вас какой дом?
– Дом 46, корпус 9.
Оказалось, что в графике корпуса 9 нет, зато есть 8 и 10. Интересно… По какому принципу делалась эта таинственная выборка? Дома одного года постройки, в одинаковом состоянии. Как так получилось?
Надеясь, что моё недоумение разрешит директор ДЕЗа, балансодержатель дома (как выразился главный инженер), пошла к ней.
Зоя Фёдоровна Грезева встретила меня вежливо, даже присесть предложила. Я обрисовала ей ситуацию максимально спокойно (сильные эмоции были уже оставлены в кабинете у Заблоцкого). Поинтересовалась, почему нашего корпуса нет в графике капитального ремонта кровли.
– Сейчас узнаем, в каком состоянии находится ваш дом. Подождите, минуточку, – директор принялась куда-то звонить по телефону.
Положив трубку, сказала удовлетворённо:
– Ну вот, всё и выяснили. Состояние вашего дома – неуд.
– Это заметно. Дальше-то что? Капитальный ремонт кровли когда будет осуществлён?
– А когда город денюшек даст…
– А когда он даст? – не отставала я.
– Да кто ж его знает, – Зоя Фёдоровна встала, явно намекая на то, что говорить больше не о чем.
– Так что же нам делать? – и тут меня осенило: – А если, например, мы сами соберём подписи со всех жильцов пятых этажей нашего дома и отвезём в префектуру, как вы думаете, это поможет?
– Собирайте, – пожала плечами она. – Принесёте к нам, мы заверим.
Вот, собственно, и всё. Столь нежная забота о людях тронет сердце любого гражданина. Моё – тронуто.
И как объяснить взрослым людям, что оценки «неуд» надо исправлять? Ну не на пятёрку – никто не требует невозможного. Но хотя бы на тройку-то можно. Ну чтобы с лампочки не капало. И по щитку не текло.
Но – капает. И течёт.
Утром я проснусь
под звук капели,
Кап да кап уж целых
две недели.
И в тазы, бидоны
и кастрюли, –
Собираю в марте снег
и дождь в июле…