Ирина Калус
Валерий Топорков. Бабочка над океаном. – М.: Грифон, 2024. – 828 с.
Не секрет, что одним из наиболее популярных жанров литературы во всём мире был и остаётся жанр «подлинных историй». Однако полная и единственная правда возможна лишь там, где утверждение индивидуального бытия не перерастает в кричащее «красное словцо», эпатаж, жажду популярности, упоительное лицемерие, пустое морализаторство, размывание всяких ценностных ориентиров. Не случайно на фоне любого заметного, но обманчивого литературного оживления, шумного, но сомнительного писательского успеха для иного ценителя особое значение приобретает такое ненавязчиво интригующее и вместе с тем капитальное понятие, как «редкая вещь».
Именно с этого понятия, думается, и стоит начать разговор о книге «Бабочка над океаном», представляющей собой, дорогой читатель, яркий, самобытный образец реалистической литературы, объединивший в себе сразу три характерные особенности: документальность, интеллектуальность и художественность. Причём, следуя укоренённой в веках традиции отечественной культуры, духовно чуткой и внимательной к «огням личной жизни» (И. Ильин), к «соли» в себе (Мк. 9:50), к «умному деланию», автор выносит на наш строгий суд не столько свою «биографическую историю», сколько историю четырёх самых настоящих открытий, объединённых одним ключевым словом:
поэзии первой любви (1-я часть);
поэзии как великого преображающего явления литературы (2-я часть);
поэзии философской мысли или диалектики (3-я часть, включающая обширное приложение в виде самостоятельного исследования);
наконец, поэзии как личного, оригинального творческого опыта (4-я часть).
Прозаические и стихотворные, философские и романтические, последовательно, одно за другим, они образуют единое повествование о жизни лирического героя, которому было уготовано не только родиться поэтом (в широком смысле), но ещё и попытаться в известном смысле в него вырасти. Подчеркнём, что биографическая составляющая книги не только включает в себя событийную сторону, но и является «биографией интеллектуальной», что, в силу традиции сложившегося жанра, не столь очевидно для скользящего взора.
Это повествование, опирающееся на глубину изображения, честность и то самое «мужество писателя», о котором более полувека назад говорил в своём знаменитом эссе Юрий Казаков. Истории, созданные невесомым пером Валерия Топоркова, автора, «вежливого с жизнью современной», но в сущности предпочитающего остаться независимым от «модных» литературных тенденций, обладают собственным творящим началом, отчего они сами становятся историей для своих потомков. В страницах, спрессованных под обложкой цвета изменчивого океана, теснятся подлинные картины «путешествия души», сквозь которые проступает абрис личного пути – от первых сильных детских впечатлений до необыкновенно утончённой философской рефлексии, – как филигранно очерченная опытным картографом береговая линия, ограничивающая и сдерживающая безбрежную водную стихию.
Что же эти контуры напоминают нам? Уж не бархатистое ли крыло бабочки, где в причудливых узорах сквозят Великие рифмы жизни и Вечные смыслы, составляющие вневременное ядро под оболочкой сменяющих друг друга «современностей»? Или, может быть, отражение в водах океана профиля Лао Цзы, в философском вопрошании толкующего свой вдохновенный сон о красивой бабочке?..
К сожалению, как показывает история литературы, по-настоящему художественные произведения широкий читатель редко оценивал по достоинству, да и сами они никогда не были явлением массовым. И всё-таки скромность или, если угодно, трезвость в подобных ожиданиях нисколько не мешают говорить об увлекательной форме сочинений Валерия Топоркова – как о проявлении своеобразного авторского уважения к потенциальному читателю, к читателю вообще, но без демонстраций «невыносимой лёгкости бытия» – без перехода к «массовости» как качеству текста.
Широта читательской аудитории – искусство «тесных врат», требующее большой авторской отдачи. В какой-то момент оно как бы поднимает нас над границей, отделяющей документально или философски воспроизведённую реальность от чистого литературного вымысла. И тогда существование произведения превращается в бытие «на границах» (по М. Бахтину), тонко балансируя между бывшим и воображаемым, явью и сном. Одна из удачных тому иллюстраций – книга-«бабочка» Валерия Топоркова, и мы с радостью отмечаем в ней пресловутую «бодрость поэзии» (М. Хайдеггер), безусловно проистекающую от авторской «бодрости духа», которая и возможна только в поэзии: в поэтическом видении мира, в поэтическом отношении к происходящим событиям, во всём поэтическом строе авторской натуры.
Впрочем, можно ли ещё в наши дни озадачить кого-то возвышенным романтизмом, чистой метафизикой, внутренней свободой, а тем более сторонним разговором о них, давно слывущих явным анахронизмом. И действительно, всё перечисленное не заслуживало бы никакого серьёзного внимания, если бы не одно совершенно обнадёживающее, непостижимое, а главное, неподвластное приземлённо-прагматическому мировосприятию явление, имя которому – преображающая сила творчества.
Эту идею поэтического долженствования – мужества в продвижении к Вечности, вглубь к самому себе, к единственно устойчивой тверди (небесной ли, угрюмого океанского дна или прочного берега – речь идёт об одном, которое едино и отражается друг в друге наверху и внизу) – Валерий Топорков разделяет и реализует полностью, равно как и проницательнейшее утверждение известного ученика Сократа о том, что совершенство – это чувство меры.
И здесь нельзя не упомянуть о других достоинствах данной книги. Так, например, будучи убеждённым в том, что аутентичная (читай: выстраданная) философия не должна быть недоступной даже для неподготовленного читателя, автор предлагает нашему вниманию результаты своих многолетних поисков решения интереснейшей проблемы логического фатализма (будущей случайности). Точнее, речь идёт об основах разработанной им, идущим от великого Аристотеля, теории онтологических модальностей, то есть таких понятий, как «действительное», «возможное», «необходимое» и т.п., которые мы широко используем в повседневной и научной языковой практике, далеко не всегда, к сожалению, понимая их реальный смысл.
В свою очередь, названная теория впервые в истории философской мысли послужила ключом к полной содержательной реконструкции аристотелевской модальной силлогистики, с которой отныне может познакомиться каждый желающий, преодолевая тем самым известную понятийную подслеповатость и практическую ограниченность силлогистики «традиционной».
Кажется, весь этот впечатляющий труд специально был выполнен только для того, чтобы через него пытливые умы могли в меру своих сил ощутить удивительную «гармонию частей», которая блистательными греками первыми, как известно, и была открыта.
Таким образом, за книгой нам уже отчётливо видится её читатель. Облик его может быть разным, но он неизменен в том, что сохраняет в себе «взгляд поэта», заданный автором, делающим ставку на чуткое, непресыщенное, открытое человеческое сердце, готовое за доверительно-живыми, незаурядными строчками разглядеть, расслышать хрупкую, отчаянно трепещущую и благословенную БАБОЧКУ любви НАД безграничным ОКЕАНОМ всесуществования, стремительно ускользающего и глубоко-таинственного в своём постоянстве…
Несмотря на солидный объём, книга Валерия Топоркова по-хорошему «лёгкая», воздушная, ибо она способна помочь читателю воспарить к высотам «творящего духа», пережить вместе с автором бесценные мгновения совместного полёта, чтобы собрать и вкусить «нектар бытия» – подлинное вещество жизни.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Ирина Владимировна Калус – доктор филологических наук, профессор кафедры русской филологии и литературного творчества Пятигорского государственного университета. Главный редактор литературного журнала «Парус». Член Союза писателей России.