К истории данного сюжета
В мае 2015 г., будучи почётным гостем Санкт-Петербургского книжного салона, я приобрёл книгу В.П. Леонова «Библиотека Академии наук: опыт биографии» (М.: Наука, 2013). В Ницце при разборе покупок обнаружил, что там говорится обо мне – Леонов обвинил меня в «неуважении к памяти» парижского букиниста А.В. Савина ввиду моей к нему «зависти». При всём желании трудно было придумать нелепость столь бессмысленную.
Не имея обыкновения оставлять без внимания враждебные против меня выпады, я сразу откликнулся на прочитанное. В реплике рассказал и о Савине, чья жизнь трагически оборвалась в результате знакомства с Леоновым. С Савиным я был знаком с 1970-х, сведения об обстоятельствах дела 1990-х гг. мне были известны от общих знакомых в России, во Франции, в США и из СМИ (во Франции скандал был объектом пристального внимания). Позднее Д.С. Лихачёв мне в деталях рассказал эту неприглядную историю. Дмитрий Сергеевич лично был знаком и с Савиным, и с Леоновым, поэтому рассуждал обо всём достаточно объективно.
Реплика была опубликована 29 июля 2015 г. в «Литературной газете» (№ 31) под заглавием «Весьма странная книга». В ней в достаточно тактичной форме было указано на содержащуюся в книге Леонова непроверенную информацию о Савине и обо мне, а также сообщено мнение Дмитрия Сергеевича о Леонове. В завершение я выразил недоумение: как могла эта книга быть изданной за государственный счёт, причём столь роскошно? Прошу читателей, отложив свежую газету, открыть интернет: «Литературная газета. Архив» – и перечесть мою реплику. Прошу об этом не из авторского тщеславия – это необходимо для понимания последовавших событий.
А последовали они незамедлительно. Уже в день публикации мне стали звонить и присылать электронные письма как друзья и знакомые, так и ранее мне неизвестные лица с благодарностью за реплику. Цели сбора компрометирующих Леонова сведений я не преследовал – всё притягивалось само, как металлические опилки к магниту.
О ЗНАМЕНАТЕЛЬНОЙ ВСТРЕЧЕ И НЕ ТОЛЬКО
Первым откликнулся коллега Леонова по Институту культуры, заслуженный работник культуры РФ (1994) и заслуженный деятель науки РФ (2001) А.В. Соколов, приславший в редакцию «ЛГ» пространное «Открытое письмо» – всё, от начала до конца, наполненное передёргиваниями.
Так, дословно процитированные мною с указанием источника цитаты мнения Д.С. Лихачёва о Леонове как о «трамвайном хаме», «подонке с наглой самодовольной рожей», «сыне лагерного надзирателя», «малограмотном и косноязычном графомане» и указание на то, что он «подлостью снискал благорасположение партийных верхов» принадлежат именно Дмитрию Сергеевичу, а не мне. Заявление Соколова, будто я «уверял читателей «Литературной газеты» в том, что во главе русских академических учреждений восседают «подонки с наглой самодовольной рожей», также лживо. В реплике говорилось только о Леонове, без каких-либо обобщений.
Соколов упрекал меня в том, что я сужу о Леонове, не будучи с ним лично знакомым. К счастью, это так: с Леоновым не знаком и тем горжусь: в выборе знакомств проявляю разборчивость. Две книги Леонова смогли создать достаточное представление об авторе.
Согласно Соколову, первопричиной конфликта явилась «патологическая ненависть престарелого академика к мальчишке-библиотекарю (разница в возрасте – 36 лет)» и то, что «они никогда не общались друг с другом». В очередной раз Соколов лжёт. Первая, далеко не единственная их встреча произошла в марте 1989 г., и о ней обстоятельно повествует сам Леонов (С-1. С. 410–411). Во время встречи Д.С. Лихачёву было 82 года, а Леонову – 46 лет (какой же он «мальчишка»)? В реплике я уже отметил невозможность пересказа писаний Леонова. Согрешу обширной цитатой вновь:
«Мне вспомнилась первая встреча с Лихачёвым. <…> Дмитрий Сергеевич принял меня после обеда. Ссылаясь на недомогания, лежал на диване, одетый в коричневый шерстяной свитер на пуговицах. Я примостился рядом, глядя на него снизу вверх, и слушал общие рассуждения о библиотеках, о книгах, что бесхозно хранились в церкви в Узком. Потом рассказал ему, что мы в Библиотеке сделали после пожара, что собираемся сделать, почему едем в США. Заметил, что смотреть прямо в глаза он избегает. Беседа длилась около двадцати минут. <…> Ни та, ни новая встреча 15 февраля 1993 г. никаких перемен в отношения с Лихачёвым не внесли» (Леонов В.П. Библиотечный синдром. – СПб.: Облик, 1996. – С. 411).
Представим ту же ситуацию глазами Дмитрия Сергеевича, прилёгшего после обеда в весьма странном одеянии. (Свитеру пуговицы несвойственны; это скорее принадлежность домашней куртки. Вряд ли для удивления Леонова были пришиты пуговицы к свитеру.) Несмотря на тактичное указание Лихачёва о своём болезненном состоянии, незваный гость всё же «примостился рядом» и стал глядеть на лежащего собеседника «снизу вверх», недоумевая при этом, почему тот «избегает смотреть прямо в глаза». Отмечу деликатность Дмитрия Сергеевича, который в неудобном пространственном положении поддерживал более четверти часа разговор на отвлечённые темы. Как мне сказал Лихачёв, при личном знакомстве он убедился в справедливости общего мнения о Леонове.
Следом в редакцию поступило «открытое письмо сотрудников БАН». Всего лишь на четырёх страницах перечисляются достоинства Леонова и перечень выполненных под его «научным руководством» трудов сотрудников Библиотеки. Моя реплика названа «статьёй под видом рецензии», призванной «опорочить Библиотеку Российской академии наук и её директора, доктора педагогических наук, профессора Валерия Павловича Леонова». Далее сказано, что «нанесён огромный вред чести и достоинству В.П. Леонова и авторитету Библиотеки Академии наук, имеющей 300-летнюю историю».
Согласно версии «открытого письма», я задался целью «опорочить Библиотеку Российской академии наук». И в мыслях у меня того не было, и в реплике ни единым обидным словом БАН не поминалась. Разумеется, Библиотека ничем не виновата, что ею руководит Леонов. Можно сказать, что Леоновы приходят и уходят, а БАН остаётся.
В начале сентября «открытое письмо» было помещено на официальном сайте БАН; далее все письма в поддержку Леонова (16; как правило, однотипные) помещались там же. Прочесть их можно и в настоящее время.
Все 16 писем уже полгода находятся на сайте БАН. Леонову того показалось мало: в начале года он издал в типографии БАН под грифом БАН книгу, им озаглавленную «Библиотечный синдром – 2» (тираж 200 экз.). Помимо публикации всех помещённых на сайте БАН писем в книгу включена моя реплика (выпущены наиболее обидные Леонову места), письма иных подписантов, а также порочащие меня материалы советской прессы (утверждения, что я «добывал архивы русских эмигрантов за тарелку супа» (с. 114) и тому подобное).
8 февраля 2016 г. в полдень в Библиотеке Академии наук состоялась торжественная презентация этого шедевра.
Один мой знакомый на ней присутствовал.
Вся книга состоит из восхвалений Леонову и проклятий в мой адрес.
ЛИШЬ ЭПИЗОД АКАДЕМИЧЕСКОГО КНИГОИЗДАНИЯ
Вновь напомню, что причиной реплики явилось обвинение меня Леоновым, то есть первым начал он сам, приписав мне то, чего заведомо не могло быть. Реплика состояла из рассказа о Савине, о наших взаимоотношениях, было приведено мнение Д.С. Лихачёва, после чего я высказал собственное мнение о «монографии» Леонова. Не будь Санкт-Петербургского книжного салона 2015 г., где я купил книгу Леонова, я бы и не вспомнил о нём.
Настаиваю на высказанном мнении, что «труд» Леонова является не «выдающимся вкладом в общественные науки», а лишь эпизодом академического книгоиздания. Одна лишь статья Леонова о «космическом смысле Петербурга» заставляет вспомнить Фому Опискина… Почти все авторы БС-2 пишут о том, что я исполнял чей-то заказ, и даже о том, что этот текст написан не мной. Вероятно, причиной заблуждения является мой профессорски-обстоятельный подход к исследуемому явлению: никогда не делал скороспелых выводов и не навешивал ярлыки.
Характерно отсутствие в БС-2 оригинального текста того автора, чьё имя стоит на титульном листе и огромными буквами выведено на обложке. (Последняя тоже вторична – повторяет БС-1.) Из 115 страниц книги самому Леонову принадлежит 14, причём из них половину составляет перепечатка текста БС-1. Сложилось впечатление, что все письма редактировались одной рукой, – везде присутствует утверждение о том, что Д.С. Лихачёв никогда не видел В.П. Леонова, что ранее в БАН были выборы, а не их имитация (кандидат был единственный).
В БС-2 меня объявили «отдельным недоброжелателем России» (с. 81). Доцент П.А. Козляковский дал мне точное определение: «сын лавочника, доктор «от филологии», так называемый «француз» (с. 76). Товарищ Леонова по Институту культуры высказал своё мнение о реплике: «Вот тут и раскрывается мелкая душонка потомственного лавочника и его меркантильная любовь к «русскому наследию», а также в целом к России».
Никому не дано право упражняться в остроумии ни в отношении меня самого, ни по отношению к моим родителям. Опускаться до ответа Леонову считаю излишним. Сообщу, что являюсь французом, доктором филологических наук Сорбонны, профессором; родители мои были преподавателями, отец – немецкого языка, мать – математики.
Предпринятая Леоновым против меня кампания напоминает военную операцию. Создаётся впечатление, что на закате карьеры, кроме желания мне навредить, ему и заняться более нечем.
Библиотека Российской академии наук по своему статусу является учреждением государственным: Леонов не до конца превратил её в свою частную лавочку. Тем не менее позорящая меня книга вышла не только в издательстве БАН, но и с грифом БАН на титульном листе. Последнее означает, что она является продукцией этого учреждения и выражает его официальную точку зрения. Порочащие меня тексты полгода размещены на официальном сайте БАН. На этом же сайте размещена информация о том, что с апреля с.г. в БАН новый директор (бывшая заместительница Леонова).
Ранее мне казалось, что мои полувековые труды по сохранению русского наследия за рубежом встретили сочувственное понимание нынешнего российского руководства и между нами постепенно наладилось плодотворное сотрудничество. Мнение это сложилось из ряда официальных приглашений и из почётной презентации книги в «Российской газете». Тем не менее выход в свет БС-2 под грифом официального российского учреждения, которое полностью содержится государством, заставляет в том усомниться. Подтверждает опасения и то, что официальная презентация этой сомнительной книжонки не встретила протеста высших академических инстанций. В обществе цивилизованном использовать государственное учреждение для личной мести недопустимо.
Леонов как государственный служащий, и в этом смысле представляющий Россию, нанёс мне сознательное оскорбление, и я вынужден с этим считаться. Мне хотелось бы получить разъяснение официальных российских властей относительно выхода рассмотренной книги и порочащих меня сведений на сайте БАН. От того, насколько удовлетворит меня их ответ, будет зависеть дальнейшее сотрудничество с ними. Моё решение – не прихоть зажравшегося француза и не коварное вмешательство наймита НАТО в дела суверенного государства, это ответ на нанесённое мне Леоновым оскорбление. Сознательная жизненная позиция моя неизменна: только так могу бороться за мое достоинство. Кто России важнее – я или Леонов, решать не мне. Не сомневаюсь, что отклик вызовет у Леонова позыв к созданию БС-3. Я же всегда найду чем заняться у себя дома.
Такое вот импортозамещение…
НИЦЦА, июнь 2016 г.
Редакция не во всём разделяет точку зрения своих корреспондентов и согласно Закону о печати предоставляет свои полосы для альтернативных точек зрения.