Честно говоря, перед командировкой на север никакой беседы с рабочим я не планировал. Нынче вроде как не формат «ЛГ». Но на заводе «Севмаш», где, как известно, делают наши атомные подлодки, я побывал на участке сварки в атмосфере аргона и был потрясён увиденным. Это как на видеокадрах работы космонавтов в открытом космосе. Сварщики работают в скафандрах, в совершенно иной атмосфере. Варят титан. И как варят! Мне рассказали: спасатели «Курска» удивлялись – металл корпуса лодки после трагедии где-то разорвало, зато в местах сварки все швы были целёхоньки. Так отметились сварщики! Присмотревшись, понял, что их действия, движения столь филигранны и в них столько интуитивного, как это бывает у виртуозов скрипки. Хотя есть что-то и от манипуляций микрохирургов. Захотелось с таким мастером познакомиться. Не всё же беседовать с политиками, историками, писателями и директорами. И вот передо мной Олег Кравцов. Простой труженик. Хотя простой-то простой, но не простой.
– Знаете, Олег, честно скажу, я восхищён тем, что и как вы делаете. Варите даже в самых труднодоступных местах, иногда не напрямую, а через зеркало, что само по себе невероятно. Как увлеклись профессией?
– Отец до пенсии работал на заводе всю жизнь – сборщиком. Я, как коренной северодвинец и парень из рабочей семьи, пошёл после девятого класса учиться сварочному делу в ГПТУ, отслужил армию и пришёл на «Севмаш». Учился я, правда, на ручную дуговую сварку, в народе называется «чёрная сварка», а попал на участок, где надо варить титан в среде аргона.
– А в чём разница?
– Аргон – совсем другая специфика. Нужны особая аккуратность и точность. Но тут красивее, чище. Нет столько дыма, как при сварке электродом. Напряжения больше, конечно. К работе иной раз готовишься, как хирург к операции.
– Говорите – красивее. Это как?
– Ну, швы филигранные. Не сравнить с ручной сваркой. Мы до зеркальности доводим.
– Тяжело было переучиваться?
– Был бригадир, учил азам. Остальное всё от тебя самого. Как в любом деле.
– Знаю, далеко не у всех получается работать в аргоне.
– Не у всех. В чём сложности? Не знаю, как объяснить… Всё, видимо, в руках, их чуткости. И головой надо думать, как лучше то или иное стыковое соединение варить. Титан поддаётся, может, не сложнее, чем сталь, но есть большие особенности в проваре, в обработке внутренней стороны шва. На титане нельзя, чтобы у швов была не гладкой поверхность, чтобы зазубрины, даже мельчайшие (их «ёжиками» зовём), оставались. Всё должно быть идеально ровно. Ни доли миллиметра отступления.
– Но давайте о сварке через зеркало. Это зачем?
– Бывает, что место сварки глазами не видишь, ну, не заглянуть. Приходится смотреть в зеркало, чтобы заваривать.
– И как не ошибиться?
– Надо всё время тренироваться – это ведь сварка наоборот. Грубо говоря, пробуешь что-то написать в другую сторону, на манер арабской вязи. И на трубу, как место сварки, ты смотришь будто на свой затылок в зеркало. Пробовали? Легко всё разглядеть?
– И сколько лет вы в профессии?
– С 2000 года на «чёрной сварке» и с 2004-го на аргоне. Сейчас, чем новее лодки, тем чаще сталкиваешься с совершенно необычными деталями, которые надо варить. Есть и такое, чему никогда и никто не учил. Пробуешь, приноравливаешься – бывает, не без ошибочек. Эти операции приходится самим «от и до» рассчитывать, поскольку никто раньше такого не делал. Мы тут как испытатели. Сосредоточенным, впрочем, надо у нас быть всегда. Попробуйте ручкой нарисовать вот такой шов (показывает). Нужны очень точные колебательные движения – чем меньше деталь, тем выше напряжение. Чем филигранее, тоньше – тем сложнее. Большую трубу варить – это другое дело, можно сказать, просто трудозатраты. А у нас есть трубочки диаметром 10, есть 6 миллиметров – и надо варить…
– Вы вот про сосредоточенность. Может, читаете какую-то литературу, допустим, по психологии?
– У нас такой литературы на заводе точно нету. На работу настраиваешься самостоятельно.
– Значит, нужны природные качества?
– Думаю, да. Когда много лет назад я попадал в скафандре в атмосферу аргона, сердечко ёкало… ритм его сильно учащался. Через какое-то время всё стало как на автомате. Правда, многие не доходят до этой стадии, отсеиваются.
– Уточню вопрос о литературе. Есть книги по психоанализу, изучая которые можешь обрести больше уверенности. Особенно помогает людям, которые по жизни не собранные…
– Я об этом не задумывался. Но прямо скажу, чем-то похожим на йогу и всё такое мы тут точно не занимаемся. Не медитируем. Но я понимаю, о чём вы. Есть что-то врождённое, что-то каждому присущее. Надо это увидеть и развивать. Бросать всё на полпути, не доводя до конца – это не по мне. А вообще, если нет желания и воли, никакие книги не помогут.
– Говорят, вас приглашают на выполнение особо ответственных операций.
– Приглашают. Сначала просишь: а можно посмотреть, понять, оценить, получится это вообще или нет? Часто бывает, что видишь: стопроцентной уверенности нет, но можно попробовать. Бывало и так, что сделать невозможно – ищутся другие решения, в том числе конструкторские. Выход всегда находится. И тогда чувствуешь: сделал что-то интересное с нулевой отметки. Потом передаёшь свой опыт. Недавно к нам пришли четыре новичка. Конкретно называть по именам не буду – любимчиков нет. Но есть, кто далеко пойдёт.
– Какие предпосылки?
– В первую очередь, если человек не лентяй. Второе – умеет сосредотачиваться. А дальше уже только подправляешь. Радуешься, когда пошло.
– Есть ли эпизод, который особо запомнился?
– Особых курьёзов не было. Вспоминать надо… Однажды потребовалось варить между бортом и цистерной, но сначала следовало проползти в узкую щель. Мне можно – маленький, худенький. Просочился. Приваривал угольник – варил между своих ног. Но мы были изначально так увлечены, что забыли, что мне ещё вылезать обратно. Пришлось вырезать угольник, а потом совсем уж в неловких положениях вываривал его снова. Получилось.
– Есть ли увлечения вне работы?
– Как у всех. Семья, отдых, деревня, родители. Спорт. Тем, чем в молодости занимался, – на то уже времени нет. Но мяч, лыжи, коньки – это с детьми обязательно. У меня две дочери и сын, он старший среди них.
– Знаю, одна из ваших двух сестёр музыку в школе преподаёт. Не увлекла вас?
– На гитаре немного играю, на уровне двора, как говорится. Репертуар в основном армейский.
– С сослуживцами есть связь?
– Да, один друг с Онеги у меня. Ещё один из Карелии. Недавно вКонтакте добавился сослуживец из Перми. Переписываемся.
– А что читаете, если есть время?
– Нравится про историю. Тайны истории. Недавно мы читали про Петра Первого.
– Мы – это кто?
– Коллектив наш. Читаем, обсуждаем. Сравниваем, как было, что есть. Это полезно. Вот Пётр Первый. Явно незаурядная личность. И хороший он, и плохой, как, видимо, все государи и правители. Без крови, наверное, ни одного не было… Сейчас про Годунова сериал шёл. Не мог посмотреть. Думаю, в интернете всё же посмотрю.
– А худлит?
– (Смеётся.) Художественная литература в рамках действующей школьной программы. Сейчас, можно сказать, снова прохожу литературу – с детьми.
– Если бы не сварщиком стали, то кем?
– Может, лес бы увлёк. Или работа поисковых отрядов. Может, история… Давно собираю статуэтки египетских богов – их у меня уже около пятидесяти. С детства интересовал Египет, загадочные пирамиды… Очень всё необычно. Сейчас и с детьми занимаемся. Когда в школу ходил, география и история не увлекали, а сейчас, если бы обратно в класс, изучал бы с удовольствием.
– Что касается сегодняшнего дня…
– Не знаю... Рекламировать нашего президента не хотелось бы, но с ним, по крайней мере, у нас на заводе по--явилась перспектива на многие годы вперёд, людям стало интересно жить и работать. И знают, за что работают. Заработки у нас хорошие. И дело интересное, народу нужное.
…Надо сказать, что беседа с корреспондентом Олегу Кравцову давалась, наверное, труднее, чем сварка в щели между корпусом и цистерной. Минут через пять он уже вытирал со лба пот. Не сразу освоился. Но ведь «людей труда» не балуют вниманием ни журналистика, ни кино, ни телевидение. А зря. Есть удивительные сюжеты. Но подметить и ярко раскрыть их совсем нелегко. Нужно быть Паганини каждому в своём деле. Вот и нет пока новой кинокартины «Высота».
Беседу вёл
Сергей Володин
Северодвинск–Москва