Почему буксует реформа местного самоуправления
…И тогда к дверям сельской администрации был послан сварочный аппарат. Для устрашения. Как аргумент. Владимир Белкин, глава Оленьевского сельского поселения Волгоградской области, ещё пытался отобрать у присланных рабочих кабели, заглушить двигатель – куда там. Сварной шов красноречиво показал, кто хозяин в доме.
Восемь дней власть в селе не работала. И ни полиция, ни прокуратура не реагировали, – говорит Белкин. – Участковый сидел напротив, я спросил: «Валерий Николаевич, ну разберись, на каком основании заваривают дверь?» Как язык отняли, не поднялся даже. Товарищи из совета безопасности областной администрации посочувствовали: «Какой беспредел!» И – уехали. Представитель губернатора области появился лишь как миротворец.
Владимир Белкин, глава администрации Оленьевского сельского поселения, в молодости уже председательствовал в сельсовете. Тогда здесь был колхоз-миллионер, и все вопросы жизнеустройства села решались с его помощью. В перестроечные годы жители опять призвали Белкина на служение. Но вот беда: за что он ни возьмётся, всё не так. Обязали местного дебошира неделю отработать на нужды села, тот сам с лопатой утром пришёл к администрации, а юристы против: оказывается, не положено! По закону можно его оштрафовать на сумму от 3 до 10 МРОТ. Но он нигде не работает, у него в кармане не то что МРОТ, крошки от табака нет. В результате отпустили с миром. Решили было создать народную дружину: пьянство, хулиганство, воровство, а полиция не реагирует, опять почему-то нельзя. Немного увеличили местные налоги, надо же как-то казну пополнять – прокуратура одёрнула: нельзя! Словом, куда ни кинь, кругом клин.
– А колхоз не помогает?
Белкин вздыхает. Сложные отношения сложились с переселенцами из Чечни, заполонившими бывший колхоз-миллионер. Где подкупом, где посулами (отремонтировать клуб, перекрыть крышу школы) закрепились они здесь, но не только ничего не отремонтировали и не перекрыли, но, оказавшись в руководстве, стали распродавать чистопородных коров, которыми гордились крестьяне и на которых возлагали большие надежды. Затем очередь дошла до техники, до земли. Готовились продать ещё 83 гектара, но нужную бумагу Белкин подписывать категорически отказался.
Тогда-то к дверям сельской администрации и был послан сварочный аппарат.
– Оценки разорительным действиям руководителей ОАО имени Сталина (так назвали своё хозяйство выходцы из Чечни) в области и не дали, – рассказывает Белкин. – А нужно бы областной прокуратуре стать на букву закона и стоять намертво, как во время обороны Сталинграда.
Прошлым летом фермеры вологодского села Никола пригласили на откровенный разговор губернатора области. Цель, как объяснил мне исполнительный директор кооператива «Устюженский картофель» Александр Кузнецов, – «понуждение власти к действию».
Здесь безработные люди, организовавшись в фермерское, а затем и в кооперативное сообщество, не только сделали поселение центром картофелеводства области, но и взяли на себя ответственность за социальное развитие села, а теперь ещё и замахнулись на картофельное семеноводство. Но это не только земля, техника, кредиты, рынки. Но и детсад, школа, клуб, больница, спортзал, магазины, дороги, водопровод, газ.
А здесь проблемы. Минобразования ведёт свою политику, Минздравсоцразвития – свою. Координатора, который бы заставил эти ведомства работать на единую стратегию развития, нет ни на районном, ни на областном уровнях. Вот и приходится фермерам самим латать дороги. Скинувшись, отремонтировали крышу школы. Построили спорткомплекс. Но на Дом культуры сил и средств не хватило. Как и на детсад, который в своё время был построен колхозом (опять же на общинные деньги), но отдан под детский дом. Детсад же селу Никола позарез нужен, как и клуб. Здесь 125 детей, молодёжи до 30 лет 250 человек. Она из Николы не уезжает, потому что здесь каждому есть где приложить силы. Но два года молодые семьи не могут обменять свои жилищные сертификаты на живые деньги и начать строиться. Бумажки есть, денег нет. А это опасно. Один раз веру в государство потеряли, другой, а вернуть её ох как тяжело. Государство же здесь представлено Никольским сельским поселением.
– Муниципалитеты выполняют лишь те функции, которые им определены 131-м законом, и инициативы от них ждать бесполезно, – говорят фермеры. – Потому что люди подбирались именно под те функции. К примеру, в нашем поселении много бесхозной земли, формально являющейся муниципальной, но не зарегистрированной. Глава ссылается на то, что нет денег на межевание. Мы можем помочь с межеванием, но просим отдать её в аренду с правом дальнейшего выкупа. Иначе скоро вокруг села не только борщевик – лес вырастет.
Так кто же реальная власть в деревне: те, кто работает в поле, или те, кто сидит в кабинетах?
– Вышестоящие власти нас с руки кормят. А мы эту кормёжку должны отрабатывать, – говорит глава администрации Устюженского района Вологодской области Владимир Волков. – Если вам дать много полномочий, но не дать денег, пойдёте во власть? Вот и ищем тех, которые пойдут. А чтобы придать видимость альтернативности, находим подставных лиц, которые выставляют свою кандидатуру ради игры, а не чтобы быть избранным.
Год назад я месяц ездил по сельским поселениям соседнего Сандовского района Тверской области. Самое большое из них – Большемалинское – раскинулось более чем на 25 квадратных километрах. На этой территории проживают 1368 человек. Для примера: карликовое государство Науру в Океании занимает всего лишь 21 квадратный километр, но людей там живёт на порядок больше – 13,5 тысячи. Только Науру образовалось за счёт природной вулканической деятельности, а поселение – за счёт политической. 131-м Законом «Об общих принципах организации местного самоуправления» несколько бывших сельских округов объединили в одно территориальное образование.
В самом маленьком поселении – Старосандовском – числятся 567 жителей и 33 деревни, из которых в 11 люди появляются лишь летом, а в 5 вообще никто не живёт. Трудоспособных 313 человек, из них 184 снимают квартиры и работают в городе.
Бюджет Старосандовского поселения составляет миллион 30 тысяч рублей. Минус субвенции на культуру и зарплаты бюджетникам, остаётся сто с небольшим тысяч. На дороги, уличное освещение, водоснабжение, уборку мусора. В результате на все деревни семь уличных фонарей. Но самый больной вопрос – водопроводы. На них нет никакой документации. 12 тысяч потребовалось… нет, не на ремонт, а чтобы приобрести три паспорта на три водокачки. На бумажки. И то не на всё. А чтобы оформить весь набор необходимых бумаг – на артезианские скважины, водопроводные сети, сделать анализ воды, межевание, требуется миллион. Таких денег нет даже в районном бюджете.
Казна всякого сельского поселения заполняется двумя налогами – на землю и имущество. Самый собираемый – земельный. Но многие наделы никем не востребованы и зарастают лесом. По большому счёту зарастает лесом налоговая база поселений. Инвестор в этих местах редкий гость. Паи умерших родственники в наследство не берут. Они переводятся в поселенческий фонд, за них платит налог само поселение. Из одного кармана деньги вынимает, в другой кладёт. Богаче от этого не становится.
131-м законом поселению переданы 35 полномочий. От организации электро-, тепло-, газо- и водоснабжения, пожарной безопасности, обеспечения жителей услугами связи, общественного питания, торговли и бытового обслуживания, формирования добровольных народных дружин до обеспечения социально-экономического развития, защиты от чрезвычайных ситуаций, развития сельскохозяйственного производства, малого и среднего бизнеса, а также обеспечения малоимущих граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий, жилыми помещениями.
Это на три штатных работника! И фактически без денег.
Некоторые полномочия взял район. Зато появляется много дополнительных, никакими законами не прописанных и деньгами не подкреплённых. К примеру, дорожная служба, которая тоже находится на грани банкротства, перекладывает на поселения чистку дорог вне населённых пунктов. И они чистят.
– А как иначе? Продавец автолавки или почтальон мне скажет: «Я не смогла проехать, потому что у вас дороги не чищены». А мы обязаны создать условия и обеспечить население связью, торговлей и всем.
– Но таким образом на вас вешают не ваши функции.
– Да. В районе нет нотариуса, и мы выдаём доверенности, оформляем завещания. Налоговая инспекция просит развезти по деревням квитанции, у них нет денег на конверты, и мы развозим. Теперь вот полиция велит выделить помещение для участкового...
Существующее законодательство ограничивает любую инициативу депутатов и глав поселений. Не говоря уже о коммерческой деятельности – власть должна быть отделена от бизнеса, как мухи от котлет. Хотя почему бы и нет? Не обязательно становиться коммерсантами самим главам или депутатам. Но муниципальное коммерческое предприятие имеет право на жизнь?
Многие наши реформы списаны с западных аналогов. Но лишь списаны, а не переняты. Реформа местного самоуправления списывалась с ряда скандинавских и европейских стран. С одной лишь разницей. Там бюджеты начинают формироваться с местных административных образований, где власть ближе всего к народу и знает, как лучше распорядиться деньгами. Государственный же бюджет формируется по остаточному принципу. У нас по остаточному принципу финансируются низовые органы власти.
Вот потому и не хотят те же вологодские фермеры идти в такие органы, потому что полномочий тьма, денег нет, а любая инициатива наказуема. Глава поселения по рукам и ногам связан различными «табу», которые могут подвести его не только под монастырь, но и под конкретную статью Уголовного или Административного кодекса.
Как-то я был вынужден срочно выехать в Волгоград. Областная прокуратура опротестовала полторы тысячи правовых актов, незаконно изданных органами местного самоуправления.
«…Установлены факты присвоения муниципальными служащими несвойственных им функций, наделения себя правами и обязанностями, не входящими в их должностные полномочия. Отдельные из них объявили себя «высшим должностным лицом на территории села, представителем государственной власти и местного самоуправления». От лица такого «наместника» давались различного рода указания предприятиям и организациям, не находящимся в муниципальной собственности, присваивались функции контроля за крестьянско-фермерскими хозяйствами», – говорилось в документе.
Главы районов, сельских поселений устанавливают размеры надбавок к собственной зарплате. Расширяют пределы своей неприкосновенности. Вводят на территориях прожиточный минимум значительно ниже областного. Придумывают для предпринимателей различные повинности по благоустройству и озеленению поселений. Перечисляют в местный бюджет часть прибыли муниципальных предприятий. Требуют плату за справки и документы, предоставление торговых мест и стоянок автотранспорта. Торгуют разрешениями на строительство гаражей, сараев, навесов. Вменяют в обязанности победителю конкурса на аренду крупного земельного участка перевозку школьников – наём транспорта, водителя, расчистку дорог и т.д. Квотируют рабочие места для молодёжи и инвалидов. Проверяют на предприятиях состояние охраны труда. Уничтожают бродячих собак.
Словом, караул!
Но мы с прокурором Дубовского района Волгоградской области Станиславом Белянским приходим к выводу, что криминала-то здесь нет. Многое объясняется юридической неграмотностью глав администраций, стремлением хоть как-то пополнить доходную часть бюджета да желанием улучшить жизнь в поселениях.
– Нужно дать сельским поселениям возможность самим зарабатывать средства в свою казну, – считает Белянский. – Таким образом могут решить свои финансовые вопросы как минимум 90% сельских поселений. Я говорю об общераспространённых полезных ископаемых (глина, песок, гравий, щебень, известняк), где что есть. Сегодня эти природные ресурсы добывают все, кроме муниципалитетов; средства, минуя бюджеты всех уровней, оседают в частных карманах. Надо передать полномочия сельским поселениям, и они сами за счёт этих средств смогут развивать свои территории. Мы получим контроль над процессом и в какой-то степени – решение финансовых проблем. А нужна лишь одна поправка в Закон «О недрах» в статье 42 в старой редакции, в статье 19 «О землепользователях» и в Земельный кодекс – вернуть право сельским поселениям распоряжаться землёй в границах муниципальных образований.
Это мнение разделяет и глава Михайловского сельского поселения Тульской области Михаил Костин, обозначивший в разговоре со мной целый комплекс проблем, которые приходится решать на местном уровне. В частности, чтобы осветить один населённый пункт, только на техническую документацию нужно потратить около полутора миллионов рублей.
– Необходимо, – говорил он, – чтобы распоряжение земельными участками в границах поселения осуществлялось не районом, а муниципальными образованиями. Это наша земля, это единственный ресурс, которым мы располагаем, и отдавать эти функции не нужно. Если говорить о сдаче в аренду земли, то мы знаем, кто и как использует земельные участки, несёт ли ответственность человек за использование своего земельного участка. Почему эти полномочия находятся у районной власти, не совсем понятно…
Вот такие мнения и споры. Пока же они идут, вся местная власть стоит, как бомж в переходе московского метро, с протянутой рукой. Она проситель. Она зависит от того, дадут ей денег или нет. Она не может потребовать. Она молчалива, как крестьянка, которой досталась на трудодни прошлогодняя гнилая солома. И пока так продолжается, я убеждён: толку от всех наших реформ не будет.