Очень многим Нестор Васильевич сегодня памятен прежде всего как автор «Попутной песни» – своего рода гимна во славу железных дорог, написанного под впечатлением от путешествия из Петербурга в Царское Село на первой русской «чугунке». На деле же вклад этого человека в развитие отечественных рельсовых магистралей оказался гораздо более весомым.
Сын профессора, выдающегося правоведа, он, по собственному признанию, «увидел свет Божий и Царство Русское из окон здания Санкт-Петербургского университета». Воспитывался юноша в абсолютно художественной атмосфере: домашний театр, музыкальные вечера, разговоры о живописи и истории – всё это с детства окружало будущего поэта.
Давно отшумели споры о нём, воспитаннике Нежинской гимназии, друге Гоголя, чья популярность во времена Николая I какое-то время превосходила пушкинскую. И осталась в истории театра легенда о необыкновенном успехе трагедии в стихах «Рука Всевышнего Отечество спасла», после которой император назначил личным цензором Кукольника шефа жандармов Александра Бенкендорфа, который уже выполнял схожие функции по отношению к Пушкину. Собратья по перу, кстати, в большинстве своём относились к Кукольнику критически. Коробили напыщенные монологи его героев и дух «патриотического фарса», превращавший пьесы Нестора Васильевича в прямолинейные иллюстрации к идеологическим установкам николаевского времени. Вдобавок тот был слишком молод и самоуверен. И всё-таки он нашёл единомышленников – да каких! Дружбу Кукольника с композитором Михаилом Глинкой и художником Карлом Брюлловым называли «союзом трёх искусств».
Но вольным сочинителем Кукольник оставался недолго. Женившись, он поступил на службу в военное министерство – чиновником по особым поручениям. Колесил по России, как гоголевский ревизор. Не Хлестаков, а настоящий ревизор. Он занялся экономикой – изучал каменноугольную промышленность, налаживал снабжение армии. Кукольник понимал необходимость строительства новых железных дорог. Жаль только дело развивалось медленно, к его предложениям не прислушивались. Отсутствие магистрали, которая связала бы центральные губернии с Причерноморьем, стало роковой проблемой во время Крымской войны.
В 1857 году, выйдя в отставку в 48 лет, Кукольник поселился на берегу Азовского моря, в тихом Таганроге – после бурной столичной кутерьмы. Здесь не обошлось без разочарования в петербургской богеме, вдобавок после смерти Глинки и Брюллова единомышленников у поэта не осталось. С этого времени он посвятил себя развитию Приазовья. Кукольник стоял у истоков создания первой городской газеты, помогал строительству оперного театра и заботился об учебных заведениях. А строительство железной дороги, которая бы связала Таганрог со столицами, стало его заветной мечтой
В 1860 году Кукольник составил для правительства «Записку о построении железных дорог в России». Поэт, служитель муз, оказался знатоком техники и социальной политики. Его идеи оказались кричаще актуальными: дело в том, что в это время как раз строились Петербурго-Варшавская и Петербурго-Нижегородская железные дороги. Размах, прежде неслыханный. Кукольник рассуждал, кроме прочего, о том, как избегать растрат и мздоимства. Эта записка не прошла мимо нового императора, знавшего Кукольника и как поэта, и как управленца. При Александре II строительство железных дорог в России активизировалось. В этом есть и заслуга Нестора Васильевича.
Вскоре встал вопрос о возведении стальных магистралей в южных губерниях империи. И тут не обошлось без острых дискуссий. Ростовские чиновники считали, что достаточно протянуть трассу на Дон, а тянуть ветку до Таганрога бессмысленно. Кукольник предложил более масштабный план: построить дорогу от Харькова на Иловайское и Таганрог. Этот проект, по замыслу поэта, должен был помочь разработкам угольных месторождений на Донбассе. Он понимал, что транспортная сеть – основа экономики. Таганрог же – город, который Пётр Великий задумывал со столичным размахом, – могла ожидать судьба безнадёжной периферии. Кукольник понимал, что столь важный порт нельзя отрезать от сети железных дорог. В 1863 году он возглавил городской комитет по строительству железной дороги, которая свяжет Таганрог с Курско-Харьковской веткой и Ростовом. Сохранилось письмо Н. Кукольника видному петербургскому издателю, журналисту и общественному деятелю Андрею Александровичу Краевскому, датированное 1863 годом. В нём Кукольник впервые изложил позицию комитета и, естественно, свою личную относительно строительства южной железной дороги: «Если начнётся дорога из Харькова в Таганрог, то жизнь Таганрога примет совершенно другие фазы. Не потому, что я живу в Таганроге, а потому, что я зело изучил этот край. Скажу решительно, что Таганрог для России важнее Одессы и Риги, но Вам известно, как хромает и как близорука наша администрация. Почему и надо бить и бить на эту дорогу, пока вразумеют».
Интересно, что Харьковское земство было против маршрута дороги на Таганрог. «Харьковское земство, как будто ничего не зная о свершившихся фактах, продолжало отвлекать своё внимание от других земских дел рассуждениями о железной дороге, предлагая изменить линию направления вместо Таганрога на Мариуполь, и <...> чтобы контроль и наблюдение за сооружением были предоставлены земству», – писал Кукольник в статье «Азовская железная дорога», опубликованной в 166-м номере газеты «Голос» за 1866 г.
Кукольник дотошно продумал экономическое обоснование проекта. Но высочайшего одобрения пришлось ждать пять лет. Только в 1868 году император одобрил строительство этой трассы.
После Крымской войны Кукольника всё чаще преследовали тёмные мысли. Он критически оценивал политический курс, который привёл Россию к поражениям, программа реформ Александра II также не вызывала у него восторга. Он сетовал, что в России «есть жители, но нет граждан». Кукольник видел спасение в развитии народного просвещения и железных дорог. В одном из писем поэт пришёл к такому выводу: «Дороги и школы, школы и дороги; а тогда научимся и поедем прямым путём».
В 1860-е литературные дела Кукольника шли скверно. Цензура не пропустила его сатирическую драму «Гоф-юнкер», да и публицистику пропускала неохотно. Всё это не добавляло ни здоровья, ни сил. «8 декабря 1868 они сидели с другом семьи, пили чай. Потом Кукольник встал и пошёл в другую комнату переодеваться. Перед этим, как вспоминает его слуга, он выпил бокал шампанского. Переодевшись, он вышел из комнаты и, подойдя к столу, протянул жене коробку шоколадных конфет и тут же сразу упал мёртвый. Через пять минут привели врача (он жил рядом) но Кукольник был мёртв», – писал замечательный таганрогский краевед Александр Николаенко, ставший биографом поэта. Кукольник не дождался плодов своих стараний, не увидел в Таганроге воспетых им паровозов. Но на берегах Азовского моря и в наше время помнят, что автор «Попутной песни» больше других сделал для того, чтобы в этот край пришла спасительная «чугунка».
В наше время от Нестора Кукольника по большому счёту осталась только вереница классических романсов Михаила Глинки, легенды, пересуды и не слишком лестные формулы из учебников по истории литературы. Ни к кому из значимых поэтов XIX века потомки (а в особенности издатели) не отнеслись с таким пренебрежением. Книг Кукольника просто не существует. Ждут своего часа и его стихи, и драмы, и записки, которые необходимы историкам, в том числе – летописцам железных дорог.