Время зашло на порог

Из цикла

«Абхазские высоты»

Часовые красоты

Стрелы к раю, не капризы их создали

                                                  пикой ввысь,

Джентльмены кипарисы

                 над Сухуми вознеслись.

Грациозные над лоном трав,

                               цветущих вензелей,

Волны к ним пришли с поклоном

                         в чёрном звании морей.

Гор сценических актрисы –

                 пальмы, веера мечты,

И до неба кипарисы –

               часовые красоты.

А где-то море плещет

И снова дождь и ветер,

            и зонт над головой,

Да кошка на примете,

             что держит хвост трубой.

А где-то море плещет

                          сухумской красоты,

Спят беззаботно вещи

              купальной простоты.

И на рассвете снится,

                       а может, в миражах:

Каньоны, пальмы, Рица,

                                  что высоко в горах.

Из цикла

«Зов предков»

Виноградная страна

Жизнь продолжается в сетях,

        хоть и в пути, на том же клёве:

Я был у Пушкина в гостях,

              подумать только – в Кишинёве,

От доброты, а не вина

           я пел, сшивая многословья,

Ах, виноградная страна

        и пожелания здоровья.

Включая кровный свой запал

         и предков зов с зарёй в Самаре,

Где только я не побывал,

       спросите Штефана чел Маре.

В том парке счастье и глаза любимых

                                                 выглядят иначе,

Точно созревшая лоза

          под скрипку свадебную плачет.

Скрипач-старик своей игрой

                       сполна заменит многословье,

Молдавия, отныне мной любима,

                                             словно Подмосковье.

Кишинёвая река

Подъезжаю не на танке,

          правда, взгляд довольно крут,

А смуглянки-молдаванки

                лишь улыбки раздают,

Что ещё для счастья нужно,

                           дай Бог это на века:

Лучезарно и радушно –

                    Кишинёвая река.

Встречи – время золотое,

                     в разговоре, свято ли, –

Принимают как родное:

          Питер, Волгу, Жигули,

Самовары и баранки,

                   о былом, конечно, грусть…

Ах, смуглянки-молдаванки,

       не печальтесь: с вами Русь!

Из цикла Anatolia

Когда всё кружится в душе

Вот я и в Турции уже,

   но что-то кружится в душе,

Что листьям жёлтый цвет наводит,

                  всё хорошо: да, тучи вроде

Дождём пока грибным грозят

              и напоить водой хотят

Всех тех, кто верит этим каплям

                       и лето называет бабьим,

А в ночь в нетопленой избе

                  играет на печной трубе,

Да так, что листья хороводят,

                 всё хорошо: да, осень вроде…

Из цикла

«Осеннее лето»

Август в сентябре

Уже грозы в моде, лужи во дворе,

Лето на исходе, август в сентябре.

Листья пляшут в танце,

                     дымка как во сне,

И с осенним ранцем снится муза мне.

Где ж ты, грусть, в вопросе

                        с неба уток крик –

Это осень-осень, вдохновенный миг!

Поэзии безумный мир

Луна печальная в ночи,

        как туча, плачет за окном,

Ещё не осень, но почти,

                      а остальное всё потом:

Плащи, зонты и ветра вой,

                  картину эту нарекли,

Как лужи с брошенной листвой

                        и ветки без стыда вдали.

Уж бабье лето – сердца зов:

                         любовь, осенний солнца пир

И красок, и в кругу стихов

              поэзии безумный мир.

А в нём как в царстве мы с тобой

                              идём к заре издалека

И вечность нам как миг такой,

                   что выше жизни, а пока…

Ещё не осень, но почти,

                         ещё и грусть в краю другом,

И лишь Луна одна в ночи,

                    как туча, плачет за окном.

Из цикла

«Огни Нью-Йорка»

Фрося и индейка

Ах, хлопоты у Фроси, она уже как тень,

В цветастом платье осень –

                        Благодаренья день.

Судачат канарейки, так их заводит вид

И запах от индейки,

                что на плите стоит.

Проснулись все засони,

                        гостей уж полон дом,

В цветастом платье осень

                              за праздничным столом.

Чай одиночества с хмелем

Стихли зарницы с ветрами,

               месяц проснулся как мог,

Время с цветными дарами

                    молча зашло на порог.

В памяти то, что не смели,

                     там, где костра огонёк,

Осень, а что мы успели,

                      вдаль провожая дымок.

Чувства, с годами мы квиты,

                        только ваш мир стал острей:

Осенью дольше обиды,

                   старые раны больней.

Чай одиночества с хмелем

                        сердцу, уставшему ждать,

Осень, а что мы имеем,

                                чтобы зимой не пропасть.

Окно, распахнутое настежь. Па-де-Кале

Окно, распахнутое настежь,

Букет фиалок на столе,

Bonjour, Madam! Amour и страсти,

У ваших ног Па-де-Кале!

Ах, «Радость жизни» – мира пьеса,

Анри Матисс исполнил перл,

Де Голль душой как «Марсельеза»,

И неподкупный Робеспьер.

С чего грустить: Chanson, и что же,

Люсьен и Гюстав Оливье,

Fouger сhampанского, о Боже,

Был ваш Voyage, увы, во сне.

Таких fenetres у нас сотни,

Фиалок море на столе,

Но кот мурлычет новогодний:

– Па-де-Кале! Па-де-Кале!

Из цикла

«Хотят ли русские войны»

Za папу!

Войне закончиться пора:

Друзей, соседей, братьев ратных,

Теперь уже и детвора

Играет на два фронта равных…

Как хочешь это назови,

Итоги правды словно ссылки,

В них жизнь солдатская в крови

И «грузы 200» как посылки.

Хоть силы мужества из ран,

Наш путь к победному этапу,

Пока фашистов бьёт пацан,

Пусть понарошку, но Zа папу!

С молитвой о Vдовах

Погоня в погонах, когда кровь и стон,

Не время о вдовах – плохое потом:

Как левой рукою учиться писать,

А правой ногою по миру шагать.

Что было, то было, война спишет грех,

Пусть горечь утраты не тронула всех,

Пусть колокол Храма ещё не в набат

И только лишь мама,

                   пока внуки спят:

С молитвой о вдовах,

                     что верят и ждут,

И тех, кто в погонах назло злу живут.

Узнали бы деды, кто славу вознёс

И знамя Победы их с честью пронёс!

Za маму!

А на фронте робость – гибель,

Быть решительным за честь:

Вопреки сомненьям, ибо

Путь к Победе – воли жесть!

А на фронте важный самый

Миг, что выдался в бою:

Со слезами вспомнить маму,

Что давно уже в раю.

Из цикла

«Времена года»

В позолоте звёзд

Душа просится в осень

               просто так, ни за чем,

Я художник, да бросьте –

                      это грёз тучных плен,

А ещё шелест листьев,

               что парят средь берёз,

В позолоте от кисти

                   всех природных и звёзд…

Я романтик, да бросьте,

               когда творчества лик,

Душа просится в осень,

                        в её вечность и миг.

Впрочем, столько в вопросе,

                   не понять мне совсем,

Почему тянет в осень

                       просто так, ни за чем…

Прощай, багрец, прощай!

Пора была, что в прозе

         печальна, что в стихах,

Окрест стояла осень,

                сгоревшая в садах.

А где-то на подлёте уже и тучи дочь

От Новогодней тёти

          шлёт первый снег всю ночь.

Хоть он на радость валит,

                  кричат как в красок рай

Поэты на вокзале:

                  прощай, багрец, прощай!

Поэзии скрижали

Не смог закончить к сроку

            и, чтоб не пасть в глазах,

Я обратился к Богу уже почти в слезах:

Вы столько лет спасали

       взлёт вдохновенных сил,

И это как скрижали поэзии Руси.

Как будто логос рока

              во всём родной: лады.

Был это голос Бога: давай, поэт, на ты!

С Новым годом, народ!

Как безумный кричал,

        что пришёл к нам итог,

На столе самобранка обильная:

С Новым годом, народ,

           предвкушая восторг,

С Новым годом,

              Россия – всесильная!