Концепт Русского мира может выражаться рационально, в виде идей и понятий, и эмоционально – в эстетически нагруженных образах, важнейшим из которых является образ Родины. В русской культуре существуют два основных способа конструирования образа Родины. Один из них – это географическая конкретность, привязка к реальному месту, индивидуализация образа России в отдельном городе, пейзаже, ландшафте. Второй способ – изображать Родину как духовную реальность, не связанную с географическими данностями. Вот как оба эти способа реализованы в книге Анны Ревякиной «Донецк – Москва».
Анна Ревякина родилась в 1983 году в Донецке. Автор восьми сборников стихотворений и поэмы «Шахтёрская дочь», член Союза писателей ДНР и Союза писателей России, лауреат литературных премий. Её стихи переведены на 12 языков.
Книга «Донецк – Москва» опубликована в Москве в 2023 году. Она включает 37 стихотворений, разделённых на две почти равные части под названиями «Донецк» и «Москва» соответственно (18 стихотворений в первой части, 19 во второй). Почти все стихи первой части написаны уже после начала агрессии Украины против Донбасса, то есть охватывают период 2014–2022 гг. Исключение составляет последнее стихотворение «Я люблю тебя, город мужчин», созданное в 2010 году. Покажем, какие элементы культурного ландшафта используются поэтом в первой части, посвящённой Донецку, останавливаясь на тех строках, где ландшафтные топосы указаны явно и являются значимыми в поэтике текста.
В стихотворении «Я люблю этот город…» (2014) Донецк – это «обетованная степь», «он стоит на границе силы света и силы тьмы», «его горы – всего-то холмы». Это первое стихотворение книги, и оно содержит самые значимые и яркие отсылки к общекультурным темам русской цивилизации. Обетованная степь – это аллюзия на Обетованную землю, обещанную Богом Моисею, ссылка на Библию, важнейшую книгу христианской культуры. Донецк помещается в сакральное пространство, которое нужно защищать от врагов, где страшно и трудно жить, но где возможна встреча с Господом. Этот момент задаёт максимально высокий уровень понимания происходящих в донбасской степи событий – это жизнь близко к небу, на глазах у Бога.
Пограничное положение Донецка на рубеже как в географическом, так и в культурном смысле является особым, выделенным. Оно означает смешение культур, соединение, борьбу и отбор разных вариантов жизни, развития, истории, взаимодействия с Богом и людьми. Исторически Донецк возник в Диком Поле, где кочевые народы великой степи встречаются с земледельцами. Политически здесь проходила юго-западная граница России с Турцией и шире – исламским регионом. С 2014 года здесь явно проходит граница Русского мира с европейской цивилизацией. Пограничное положение между разными метафизическими и культурными мирами роднит Донецк с Петербургом –городом на границе России и Европы, а также меж двух стихий – земли и воды. В обоих случаях город оказывается местом встречи разных культурных миров и нескольких планов бытия. В силу этого в таком пограничном месте человеку легче достучаться до небес, выйти за рамки повседневной рутины и собственного эгоизма, войти в мир идей и видеть сакральный план бытия, как показывают это герои Достоевского, живущие в Петербурге, и герои Ревякиной, живущие в Донбассе.
Донецк, как город на холмах, соотносится с Римом, городом на семи холмах. Рим – столица Римской империи, задающей образец цивилизации как для европейских культур, так и для России. Роль Римской империи в сакральной христианской истории также велика – именно в Римской империи родился Христос, чем навсегда вписал это государство в мировую историю. Образ города на холмах отсылает и к концепции Москвы как третьего Рима – столицы христианской империи после Рима и Константинополя. Москва отражается в Донецке, включает город в сакральную библейскую историю во времени и в состав христианской империи в пространстве.
Итак, в первом стихотворении сборника, открывающем донецкую часть книги, город Донецк вписывается в общекультурный контекст, оказывается связан с библейской историей, Римской империей, а также двумя столицами России – Москвой и Петербургом. Донецк оказывается русским городом, местом встречи структурообразующих идей русской цивилизации. Эти идеи раскрываются в последующих стихах сборника.
Стихотворение «Наши степи гуманитарные…» (2017) наряду с такими локальными элементами, как степи и улицы, даёт отсылку к известному произведению мировой литературы – «Хроники Нарнии». Нарния – волшебная страна, придуманная английским католическим писателем Клайвом Льюисом, знаковой фигурой жанра фэнтези. Нарнию открывают для себя дети, эвакуированные из Лондона в период Второй мировой войны, когда они спасаются от нацистских бомбёжек. В аналогичной ситуации оказался Донецк после 2014 года, когда город начала обстреливать украинская армия, также реализующая идею национального превосходства.
Кроме того, в Нарнии разыгрывается сюжет, сходный с событиями евангельской истории: создатель мира умирает и воскресает, чтобы спасти своих друзей. На этом сходство, весьма отдалённое, и кончается, но в Европе ХХ века эта сказка считалась выдающимся христианским произведением, пересказывающим евангельский сюжет понятным для детей языком. Для реально жертвующего собой Донецка это может выглядеть только как игра, хотя эта игра отсылает к идее жертвы ради жизни.
В стихотворении «Весна не стесняется, входит юзом…» (2019) Донецк назван дореволюционным именем Юзов в честь его основателя – инженера Джона Юза, работавшего в XIX веке в Новороссии. Использование в одном тексте старого и современного названий подчёркивает единство города во времени, сохраняет культурную память места, позволяет увидеть прошлое в настоящем и воссоздаёт Донецк как пространство совпадения разных временных пластов.
Лирическая героиня стихотворения «Мой отец мне ночами пишет из другой галактики…» (2018) «приехала из волшебной страны Терриконии». Донбасс как шахтёрский край покрыт терриконами – рукотворными горами из выработанной породы, больше не содержащей уголь. Террикон – характерный признак шахтёрского края, где живёт героиня. К тому же действие происходит во сне, что подчёркивает волшебный характер всей ситуации. Однако волшебное – не значит нереальное. Сон позволяет героине пробиться к идеальной реальности, увидеть Донбасс как часть света наряду с Евразией и Америкой, к которым художница едет на велосипеде по радуге. Сон, творчество, изобразительное и поэтическое искусство стирают случайные черты и воссоздают русский Донбасс как отдельный культурный континент. И при этом русский Донбасс выступает как Русский мир, целостный культурный космос, соединённый со всеми другими мирами на земле.
Стихотворение «Ветер приносит муку, ветряную оспу и сплетни…» (2016) не называет ни Донецк, ни Донбасс, однако воссоздаёт культурный ландшафт, в который вписан город. «Степь начинается ровно за дальними терриконами», «город стоит в степи». Степь выступает как граница, соединяющая разные стихии – землю и воздух. Степь также соединяет разные миры – там стоит бабушкин дом и живут драконы. Реальность и сказка перемешиваются, позволяя увидеть истинный смысл детства, памяти и любви.
В стихотворении «Стать голосом твоим, твоим чудным двуречьем…» (2018) донбасский край изображается с помощью таких образов, как «полотнища полей», «ленточка реки». Поэт воссоздаёт в слове широкую степь, видимую с высоты птичьего полёта, и пересекающую её реку. Простор, ограниченный только горизонтом, сменяется другим ракурсом в следующих строках: «Гляди, опять к дождю / Река волнует берег, / Высокий, как стена, / Камыш трещит по швам». Так в городе соединяется бесконечное пространство степи и близкий берег реки. Река всегда соединяет миры разной природы, так и здесь: река в степи уходит в мир политики, власти, массового сознания. В городе же остаётся возможность быть как дети, сохранить душу, любовь и поэзию.
Неожиданный образ столицы ДНР дан в стихотворении «Испей до дна Донецк, как яд и как лекарство…» (2015). Здесь Донецк – это бастион, тюрьма. Вокруг него и в нём самом – пустошь, угрюмый пустырь. Город предстаёт как некое замкнутое пространство, ограниченное крепкими стенами – непреодолимой вещественной границей. Внутри этой границы – разрушенный очаг: «безмозглая качель и клумбы тёти Веры», «тремпели пусты, развёрсты шифоньеры и пыль на зеркалах». Читатель шаг за шагом входит в самое сердце замкнутого пространства, проходит двор с запущенной клумбой и ненужной качелью и заходит в давно покинутый дом, где остались только следы былой жизни. Материальная основа, способная держать душу в этом месте, почти уничтожена, но сердце, несмотря ни на что, остаётся в городе, а значит, остаётся надежда на преображение и возрождение.
В стихотворении «Фортификационная проза» (2022) Донецк показан как крепость, фортификация на границе с враждебным миром, рядом с фронтом «где уже по-настоящему страшно». На улицах города роз скоро «останутся только раненые поэты и бронзовые военкоры». В тексте подчёркивается пограничное положение Донецка, соединяющего мир и войну, безмятежное цветение и стрельбу. Равновесие не гармонично, пространство мира тает, а война наступает, покрывая улицы бронзовыми памятниками погибшим. Время на войне ускоряется, мельницы перемалывают мир, дружбу, цветы. Реальность и ирреальность смешиваются, потому что привыкнуть к войне невозможно, но и отвернуться от неё тоже нельзя. Поэт, как и город, живёт в двух мирах, принимая реальность войны, и только память соединяет их с оставшимся за гранью реальности образом свободного мирного города.
Самый топографически подробный образ Донецка в стихотворении, замыкающем первую часть книги, – «Я люблю тебя, город мужчин» (2010). В этом городе есть вокзал, дом у реки, проспект Ильича и больница, он заполнен пешеходами, в его небе летают голуби. Этот город жив, погружён в майское цветение, сохраняет память о детстве и устремлён в будущее. Текст написан до войны, но и сейчас, через девять лет после её начала, он сохраняет иной Донецк как реальную возможность, живую и беззаботную ипостась города, полного жизни и желающего жить.
Итак, в сборнике «Донецк – Москва» Русский мир конкретизируется как малая родина поэта – Донецк, город в донбасской степи. В стихах этой части много местных топосов, важных для автора, но в то же время в текстах Ревякиной никогда не теряется общекультурная перспектива. Донецк предстаёт как город, бастион, крепость с улицами и домами, пересекающей его рекой и окружающей его степью. Автор помещает эти конкретные черты в общий для русской цивилизации контекст: в Донецке как в капле воды отражается океан русской культуры, город соединяет миры и стихии, он вписан в библейские события и христианскую историю. Принимая удар украинской армии и жертвуя собой с 2014 года, город входит в пространство русской мысли, русской истории и русской империи. Донецк стоит одновременно на границе и в самом сердце Русского мира. В нём есть черты Москвы и Петербурга, через него течёт время, в нём оживает память и зарождается будущее, здесь возможно творчество, любовь и воскресение.
Нина Ищенко