В пушкинские времена в России выпускалось много альманахов, то есть сборников, объединённых, как правило, одной идеологией. В дальнейшем, с развитием журнального дела, их издание практически сошло на нет. В отличие от журнала, издаваемого периодически, через определённые промежутки времени, альманахи – птицы вольные, могут прилететь, когда захочет автор или группа авторов. Второе явление альманахов в России наблюдалось в начале ХХ века. И уже в веке нынешнем выпустили альманахи Михаил Попов и Пётр Ткаченко.
Так что речь идёт о своеобразном культурном феномене, актуализация которого сегодня означает существование преемственности, связи современной литературы с литературой Золотого и Серебряного века. Преемственность – очень важное, можно сказать, одно из ключевых понятий для Казначеева. Даже в название писатель закладывает идею следования традиции русского альманаха. В предисловии сказано: «Предвижу недоумение: почему такое название? Во-первых, в содержании часто мелькает образ нашей небесной спутницы, а во-вторых, захотелось возродить отечественную литературную традицию, когда альманахам часто давали романтические названия: «Аониды», «Мнемозина», «Северные цветы», «Полярная звезда», «Урания»…
Огрублённо говоря, любой писатель может собрать и издать однотомник своих разножанровых сочинений и назвать его альманахом, но – альманах предполагает бóльшую стройность. У Сергея Казначеева, который выпустил «Лунное сияние» к своему юбилею, всё получилось очень хорошо. Проза, стихи, публицистические и критические статьи, пьеса, путевые заметки и даже шутки, написанные одной рукой, читаются легко, тексты удачно соседствуют друг с другом.
И хотя во всём «Лунном сиянии» формально нет никаких автобиографических заметок, читатель очень много узнаёт об авторе, и вся эта информация идёт, как говорится, со знаком плюс – потому что автор, Сергей Михайлович Казначеев, – очень хороший, интересный, до донышка русский и глубоко патриотичный человек. Это знание складывается из его произведений разных жанров: прозы, стихов, статей. Читатель узнаёт о малой родине автора – русском приволжском селе на Симбирщине, о его учёбе в Москве, как раньше говорили, на медные деньги (четыре года работал дворником – стипендии, само собой, не хватало). Тем не менее юноша из глубинки, из обычной семьи получил столичное образование в престижном вузе и вышел на широкую дорогу научно-литературной работы. (Заметим: без стенаний по поводу своей «тяжкой доли при тоталитарном режиме».)
Я бы не назвал Сергея Казначеева политизированным писателем, но и аполитичным не назвал бы. Он с горечью рассказывает о судьбе своего брата («Брат один»), жизнь которого была загублена перестройкой-катастройкой, не замалчивает политкорректно трагедию русских на Кавказе, не боится называть девяностые годы лихими (сейчас некоторые договариваются до того, что им бы, дескать, больше подошло определение «святые»), открытым текстом пишет о гибели родной ему сельской России:
Город есть город. Село есть село.
И с места они не сойдут.
Хоть жизнью их близко
друг к дружке свело,
Но город, как прежде, одет и обут,
И девки гуляют, и им весело,
А в сёлах кромешный капут.
В полях колосится дремучий бурьян,
Вишарник давно обглодала коза,
Не слышатся песни весёлых крестьян,
В столетних тенётах скорбят
образа,
Стоит на столе помутневший
стакан,
На дне – самогон и слеза.
А город стоит в отдаленье, гордец,
Ему на село наплевать,
Пристанищем став равнодушных
сердец,
Деревню он предал, как старую мать,
И вот приближается полный конец,
Но некому будет рыдать.
Надеюсь, внимательный читатель заметит в этом коротком тексте и отсыл к знаменитому киплинговскому стихотворению, и цитату из русской народной песни…
Конечно, у профессионального литературоведа и критика Сергея Казначеева видное место в альманахе занимают статьи о писателях. Этот раздел чётко делится на две части – о русских писателях-реалистах, симпатичных автору независимо от их популярности-раскрученности, и о мастерах модернистских выкрутасов, как правило, не обходящихся без отрицательных отзывов о нашей стране, её народе и его обычаях. В первом разделе речь идёт о таких широко известных фигурах, как Станислав Говорухин и Александр Проханов, и о менее известных, но прекрасных мастерах – об Анастасии Ермаковой и Леониде Сергееве. Я бы уточнил: пока менее известных. По моему глубокому убеждению, последующие поколения будут судить о нашем времени именно по таким книгам. Признаюсь – я испытал глубокое удовлетворение, увидев в «Лунном сиянии» две рецензии на книги Анастасии Ермаковой ещё и потому, что мне тоже приходилось о ней писать. Значит, мы оба выделили эту писательницу из литературного потока.
И напротив, так же, как и я, Сергей Казначеев не жалует постмодернистскую братию, сорокиных-пелевиных-акуниных, и так же, как и мне, книги Людмилы Улицкой кажутся ему нудными и неинтересными. Да ещё – все они исторически некорректны…
А «Лунное сияние» я так и вижу на столе у будущего русского исторического писателя или у москвоведа. Может быть, они напишут, что наши годы были эпохой очередного воскрешения альманахов.
Юрий Баранов