Поводом вспомнить о советском, украинском поэте и переводчике, писавшем на русском языке, Николае Ушакове стало сообщение, что литературная премия его имени, которую вручал Национальный союз писателей Украины (НСПУ) русскоязычным поэтам, прекратила существование. Цитирую: «В 2019 году вручение отменено по решению Верховного суда из-за несоответствия закону Украины «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного» от 25.04.2019 № 2704-VIII и Закона Украины «Об осуждении коммунистического, имперского и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики».
При этом как раз в 2019-м вручение Ушаковской премии прошло в особо торжественной обстановке в самом красивом зале секретариата НСПУ на улице Банковой. Поздравлял и подписывал диплом лауреата глава НСПУ Михаил Сидоржевский на глазах у собравшихся в зале. Выплатили и денежную составляющую. Причём официально, не в «конвертике». Так что свежее сообщение об отмене премии – не что иное, как фальсификация, воспоминание о решении задним числом. Это напоминает Оруэлла: «Номер «Таймс», который из-за политических переналадок и ошибочных пророчеств Старшего Брата перепечатывался, быть может, десяток раз, всё равно датирован в подшивке прежним числом, и нет в природе ни единого опровергающего экземпляра».
Теперь газету «Таймс» с успехом замещает Википедия, где и сказано о кончине премии имени Ушакова. Для нынешней Украины это нормально. Не прекращается, даже набирает ход планомерная зачистка, отмена и уничтожение всего, что существует на русском языке и может напомнить о глубинных связях русской и украинской культур. И «киевские письмэнники» (по Галичу) идут в первых рядах губительных преобразований.
Что ж, «хороший» повод поговорить об «отменённом» Ушакове – одном из заметных писателей Советской Украины. Многие тогда считали, что, если бы Ушаков (1899–1973) жил в Москве, известность его в стране и мире была бы гораздо шире. Примечательна его биография. Он родился в дворянской семье военного в Ростове Великом (это ныне Ярославская область), учился в знаменитой Императорской Александровской Первой киевской гимназии, которая приравнивалась к высшим учебным заведениям. В ней в разные годы обучались Николай Ге, Михаил Булгаков, Константин Паустовский, Александр Вертинский. Ушаков, кстати, окончил гимназию с золотой медалью. И остался в Киеве. Потом получил ещё одно высшее образование, юридическое, в Киевском институте народного хозяйства.
Одно из самых знаменитых стихотворений Ушакова, «Кладбище паровозов», написано в начале творческого пути в 1923 году:
Железные листы дрожат едва –
их точит ржа
и ветер зыблет шалый,
и поросла зелёная трава,
где прежде сердце пламенем дышало.
Тебя запомнят –
ты писал и жил,
но жизнь железа и огня забылась.
Благодари,
что в этой меди жил,
крутая кровь
гремела
и дымилась.
Прообразом для этих строк послужило скопление отработавших свой век машин, протянувшееся почти на пятнадцать километров вблизи Киева. Ушаков писал: «Поэт не должен бояться на первый взгляд сухих терминов. Ведь за железнодорожным термином «кладбище паровозов» или техническим выражением «утомление металла» – широчайшие просторы нетронутой свежей поэзии». Именно поэтому, чтобы обнажить поэтический метод Ушакова, привожу это стихотворение, очень смелое и неожиданное. Как кто-то отмечал, «живое слово и живая картина, соединяясь, дали поэтическую вспышку».
Ушаков – представитель поколения 1920-х. Темы Гражданской войны и строительства нового мира объединили тогда многих литераторов, писавших на разных языках, но понимавших друг друга. Он одним из первых встал над схваткой модернистских течений, точнее футуристического ЛЕФа и классической традиции. Ушаков воспринимал их как сообщающиеся сосуды, в которых образуется новая поэтическая реальность, отражающая переломную эпоху – кузницу грядущего «золотого века»:
Ещё деревни, может, хмуры –
течёт в ночные облака
от Волховстроя и Шатуры
голубоватая река.
Так пусть, дома и домны видя
и синее сиянье то,
в рабочем фартуке Овидий
о веке мыслит золотом.
Замечательный поэт Николай Асеев писал: «Я люблю стихи Николая Ушакова, потому что они – движение живой и поющей, победоносной и торжествующей человеческой мысли». Ушаков обладал талантом достигать в поэтических конструкциях непосредственного и точного не отражения, а, можно сказать, проявления самой жизни. В стихотворении, первая строка которого озаглавила его поэтический сборник 1970 года «Я рифмы не боюсь глагольной», он точными мазками манифестирует свой творческий метод:
Не символические розы
и не орнаментальный стих,
а эти капли,
эти росы
и отраженья сердца в них.
«Это не стекло, а бриллианты» – так Давид Бурлюк назвал свою рецензию на «30 стихотворений» Николая Ушакова. Но судьба и у бриллиантов бывает непредсказуемой и драматичной.
В послевоенные годы вокруг Ушакова сложилась поэтическая школа, ярким представителем которой стал Леонид Вышеславский. Символично, что своему последнему поэтическому сборнику он дал то же название, что и Ушаков своей последней книге, – «Мой век».
Более сорока лет Николай Ушаков переводил стихи и прозу с украинского, в том числе Л. Украинки, И. Франко, М. Коцюбинского. Дал жизнь в русском слове многим украинским поэтам ХХ века. Особо приметна его работа над изданием в русских переводах «Кобзаря» Тараса Шевченко. Ушаков и поэт Максим Рыльский создали поистине академический труд, опираясь на принципы, заложенные Борисом Пастернаком при переводе поэмы «Мария». Можно судить об атмосфере, которая царила при подготовке переводов «Кобзаря» по стихотворению Рыльского, посвящённого Ушакову:
Цветёт азалия, мой добрый Ушаков,
У года на краю, в конце его дороги,
И я любуюсь ей, как взором недотроги,
Что, душу истомив, любви услышит зов.
Растенью помогать я был всегда готов,
Хоть много было с нимзаботы и тревоги,
Теперь цветёт она, окрепшая в итоге, –
Зимы живой этюд к поре весенних снов.
Так и в поэзии, и в жизни человека:
Сквозь пыль, и труд, и пот, сквозь все невзгоды века
Мы достигаем, друг, вершин своей весны.
Сойдёмся ж за своей традиционной чашей,
По-братски выпьем вновь за крепость дружбы нашей,
За честь и чистоту счастливой седины!
Переведя это стихотворение, Леонид Вышеславский прокомментировал его так: «Вот так над двумя поэтами – русским и украинским – простирал свои крылья жаворонок поэзии».
Остаётся надежда, что сегодняшняя беда двух братских народов не приведёт к их необратимому культурному разрыву, а поэтическое наследие ХХ века не превратится в «кладбище паровозов». А что до отменённой премии, то хочется верить: когда закончатся боевые действия и уляжется пыль и спесь, русские поэты Украины перестанут чувствовать себя эмигрантами на собственной родине.
Борис Сергеев