Актрисой Болотова сделалась в фильмах мужа, у которого только и сыграла по-настоящему: отчаяние вдовы и неуверенность одиночки. А до того было 17 лет блеска, пританцовывания, лукавых улыбок и силуэтов на фоне стены – всего, что красивые женщины умеют без всяких актёрских школ и за что им заслуженно дают заслуженных. 17 лет она без отрыва смотрела с экрана большими глазами, восславленными ещё Окуджавой: «Две вечерних звезды, голубых моих судьбы». Великое множество его стихов (а не четыре, как пишут в Вики) посвящено Ж.Б., о чём все узнали позже, потому что Советская Россия посвящений не жаловала, а тем более таких легко дешифруемых. Не так уж много в нашем культурном ландшафте этих Ж.Б.
По совести, одна только и была.
Но адресат знакомых строчек стал известен только в 88-м из сборника «Капли датского короля», где заветные инициалы – на каждой третьей странице.
По всему видать, многих поразило в самое сердце её первое появление в «Доме, в котором я живу»: режиссёры по аналогии полюбили снимать её через лестничный проём – и в «Если ты прав», где вечное торчание в подъезде легко объяснялось теснотой жилья, и в «Западне» по Драйзеру, где такой ракурс уже стал персональной фишкой. Как и все редкие красотки нашего кино, часто играла иностранок и инопланетянок, что для советского зрителя было суть одно и то же. Это позволяло снимать её в контрастном нуаровом освещении и моднючих прикидах: свитер с горлом, чёрные и белые зонтики, шарфик через плечо. Отечественной иностранкой – лейтенантом рижского угрозыска – была в фильме Алоиза Бренча «24–25 не возвращается». Не так-то легко представить на экране русскую девушку-опера, смачно цепляющую на белый свитерок сбрую наплечной кобуры с загоном обоймы в рукоять ПМ, – а модные латышки все так делали, у них и Артмане в форме ходила.
Как и всех учеников, её много снимал Герасимов, проживавший уже в совершенно натуральном коммунизме и делавший кино о людях будущего, журналистах и архитекторах, не считающих денег в кармане и комнат в квартире, курсирующих меж Парижем и Мехико и занятых только общенравственными проблемами нового человека. В «Людях и зверях» он подселил в гостиничный номер к матери и дочери их старого друга, не ведая из своего коммунизма, что в Советском Союзе такое невозможно в принципе. Болотовскими чарами отгоняли угрозу войны ветераны экрана Швейцер и Метальников в «Бегстве мистера Мак-Кинли» и «Молчании доктора Ивенса» – чушь была несусветная, зато с выездом, а от такого не отказались даже Бабочкин, Бондарчук и Высоцкий.
Везде она была сиятельна, снисходительна, самоуверенна и мягко дистанцирована, даже играя большевичек в «Первом курьере» и «На пути к Ленину». «Лена–это от Елены, – втолковывала она немецкому товарищу. – Она была самой красивой женщиной в Греции, из-за неё даже шла война». – «Из-за вас я бы тоже начал войну», – честно ответил немец.
Он бы её проиграл. Когда в брачный танец вступил Николай Николаевич Губенко – проиграли все, а немцам даже соваться не следовало. Круглый военный сирота, Н.Н. мог и не сдержать темперамента.
Первый раз Болотова зарыдала на экране в его «Если хочешь быть счастливым» – фильме, скверно написанном, но по-честному снятом. На титрах режиссёр и исполнитель главной роли бесконечно бежал от рухнувшего самолёта в гермошлеме и горящей куртке – шкуру тогда себе спалил по-настоящему, без ля-ля. Когда в финале супруги по фильму и жизни тыкались носами друг в друга, видно было: третьим тут ловить нечего.
А после под жену, Буркова, Быкова и Евстигнеева Губенко сделал трилогию о чертогах общественного призрения: детдоме, санатории и доме престарелых – «Подранки», «Из жизни отдыхающих», «И жизнь, и слёзы, и любовь». Социальное государство зримо ветшало, во всех трёх фильмах отцветала золотом на руинах шикарная осень. Болотова там сыграла своё лучшее – даже в сравнении с незабвенным «Домом, в котором я живу».
Стала народной республики.
Потом госпожой министершей.
И почти в каждой роли её окружали сильнейшие.
Земляникин. Любшин. Бондарчук. Ефремов. Джигарханян. Шукшин. Шакуров.
Окуджава.
Николай Николаевич.
Дочь Героя Советского Союза – других возле себя не признавала.
Денис Горелов
Редакция «Литературной газеты» поздравляет замечательную актрису, образы которой стали неотъемлемой частью великого советского кинематографа, и выражает солидарность с её гражданской позицией. Держитесь, Жанна Андреевна! Читатели «ЛГ» восхищаются Вами и желают Вам стойкости!