Знамя

Римма Ханинова

Родилась в 1955 году в селе Успенка Локтевского района Алтайского края. Кандидат филологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Калмыцкого научного центра РАН профессионального образования РФ. Поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературный критик. Член Союза писателей России. Пишет на русском языке. Автор книг стихотворений, поэм, пьес и переводов, в том числе в соавторстве с М.В. Хониновым («Час речи», 2002; «Стану красным тюльпаном», 2010; «Ландшафт истории», 2015; «Материнский хлеб»). Произведения переведены на десятки языков народов мира. Лауреат республиканской литературной премии им. Д.Н. Кугультинова. Член Союза журналистов России и Международного союза журналистов.

_________________________________________________________________________________

Дедушка стоял перед очередной стеклянной витриной в музее истории Великой Отечественной войны и пристально смотрел на какую-то вещь, над чем-то задумавшись.

Десятилетний внук нетерпеливо потянул его за рукав. Дедушка не обернулся. Тогда мальчик позвал его:

– Дедушка, пойдём дальше. Это мы уже посмотрели.

Тут только дедушка спохватился:

– Подожди, внучек. Знаешь, что это такое?

Он показал на красное знамя, в развороте прикреплённое к стенду.

– Знаю, знамя, – ответил мальчик. – Мы их уже видели в соседних залах.

– Это не простые знамёна, а боевые, – объяснил ветеран войны. – За каждым из них своя славная история, раз они в музее находятся. За них люди жизнь свою отдавали, кровь проливали, но врагу не отдали. Потеря знамени – позор и бесчестье для войска. Присягу принимали перед знаменем.

– Да, слышал, – спокойно отозвался внук.

– Слышал, да не понял, – почему-то недовольно сказал дедушка. – Что ты видишь на этом знамени?

– Слова «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», герб Советского Союза, звезду с серпом и молотом, номер полка.

– Но ты не знаешь, как это знамя появилось в музее. А спасли его твой прадедушка Пётр Матвеевич и его сестра Евдокия Матвеевна. И наградили их за это боевыми орденами. Правда, ты с ними не знаком, они уже в лучшем из миров.

– Они тоже воевали, как ты, дедушка? – удивился внук.

– Нет, не воевали, как я. Хотя как посмотреть… Пойдём-ка, Алесь, домой, я тебе по дороге расскажу, как это было, а потом кое-что и покажу.

В это время в зал вошла очередная группа с экскурсоводом. Экскурсовод начала свой обзор, подошла и к витрине, возле которой стояли дедушка с внуком. Они потеснились, уступая место.

– А это вы видите знамя 84-го артиллерийского полка, которое было вынесено из окружения под городом Шяуляй в июне 1941 года лейтенантом Романом Петровичем Месником с группой бойцов. Затем оно было спрятано в родной деревне лейтенанта, а после освобождения Беларуси передано в Лепельский районный комитет коммунистической партии его отцом и тётей.

– А сам лейтенант погиб? – спросил кто-то из слушателей.

– Роман Петрович прошёл всю войну, брал Берлин, награждён орденами и медалями. Через 39 лет увидел это знамя в нашем музее. В нашем фонде есть автобиография и воспоминания ветерана войны. Пройдёмте в следующий зал.

Дедушка и внук посторонились, пропуская группу.

– Дедушка, так это ты сам знамя спас? – удивился мальчик, когда пошли к выходу.

– Не обошлось, как слышал, и без меня, – согласился тот.

– А что же ты промолчал? Надо было сказать, вот я рядом. Почему тебя экскурсовод не узнала?

– Не хотел её перебивать. Она же на работе. Да и молодая, всех не упомнишь, о ком говоришь, – объяснил старик.

– Зря, дедушка. Людям было бы интересно посмотреть на тебя, – заметил внук.

Подошли к остановке, сели в трамвай, мальчик, как всегда, у окна.

– А что, дедушка, всегда под знамёнами люди воевали? – поинтересовался внук.

– Всегда не всегда, а у нас со времён древних славян. Сначала были шесты со знаком наверху, например птицы какой-нибудь: орла, там, или совы. Они указывали на место сбора войска, на командный пункт, а во время боя использовались как сигнал. И называли их вначале стягом. Потом уже так не древко именовали, а само полотнище на нём.

– Как это стяг стал знаменем?

– От слова «знамение», то есть знаменовать, означать. Раньше на стягах был лик Христа, молились на стяги, как на иконы. Вот в старинных рукописях знаменем назвали стяг Дмитрия Донского, когда он на Куликовом поле разбил монголо-татар. Было это в 1380 году. Так это знамя сохранилось до нашего времени, представь себе. А вообще, несколько веков ещё по-разному называли – то стяг, то знамя, а суть одна: береги знамя пуще ока своего.

– Пуще чего?

– Пуще глаза своего, значит. Ещё в присяге во времена Петра Первого говорилось, что тот, кто знамя своё не сберегает, тот недостоин называться солдатом. За его утерю полагалось самое тяжёлое наказание. Поэтому одна из первых почётных наград уже в Красной армии – орден Красного Знамени.

– У тебя есть такой орден, дедушка, раз ты знамя спас? – спросил Алесь.

– У меня другие – орден Красной Звезды и орден Отечественной войны II степени, – уточнил дедушка.

– Покажешь, дедушка, когда приедем домой, – попросил внук.

– Покажу, Алесь. Давай выйдем с тобой, пройдёмся немного.

Они вышли из трамвая и пошли не спеша к дому. Погода была весенняя, начало мая. Дедушка оглядел знакомую улицу, невысокие дома, деревья, на которых уже появилась зелёная листва.

– А эти дома строили немцы, военнопленные, – показал он, – поэтому у центра нашего города такой вид.

– Мне больше высоченные дома нравятся. Есть в Минске и такие.

– Да, а в войну город в руинах лежал, – сказал дедушка.

Зашли в свой подъезд, поднялись на третий этаж, позвонили в дверь.

Бабушка засуетилась:

– Обед ещё не готов. Все на работе. Что-то вы рано управились…

Дедушка прошёл в свою комнату, сказав по дороге:

– Устал немного. Не хлопочи, Алёна. Мы с Алесем кое-что посмотрим пока.

Она успокоилась, скрылась на кухне, загремела кастрюлями.

Старик взял из шкафа небольшую бумажную папку с тесёмками, сел за стол, открыл папку, вынул бумаги.

– Сядь рядышком, Алесь. Вот написал кое-что по памяти, как это было. Но сначала зачитаю тебе один документ. Это из Указа Президиума Верховного Совета СССР: «Боевое Знамя всегда находится со своей частью, а на поле боя – в районе боевых действий части. Весь личный состав части обязан самоотверженно и мужественно защищать Боевое Знамя в бою и не допустить захвата его противником. При утрате Боевого Знамени командир части и военнослужащие, непосредственно виновные в таком позоре, подлежат суду военного трибунала, а воинская часть – расформированию».

– Даже так? – удивился внук.

– А как же, – подтвердил дедушка. – У меня долгая история получилась. До войны работал я мастером-строителем, да и после войны тоже. В 1937 году призвали меня в армию. Она тогда называлась Рабоче-крестьянская Красная армия. В 1939 году окончил школу младшего командирского состава, присвоили мне звание техника-интенданта 2-го ранга.

– Это ты техникой, дедушка, занимался, что ли? А по-современному это какое звание?

– Лейтенант. Работал я начальником секретной части в своём полку.

– Вот это да! – восхитился Алесь. – Так ты секреты охранял? От шпионов?

– И от шпионов тоже, – согласился дедушка. – Когда двадцать второго июня сорок первого года началась война с фашистской Германией, мы находились в районе одного литовского города. Шяуляй называется. Ты слышал, экскурсовод в музее говорила об этом. Воевали до 29 июня, пока не попали в окружение. У нас уже не было боеприпасов, да и продовольствие кончилось. Командир полка приказал уничтожить оставшиеся орудия, технику, выходить отдельными группами из окружения. А мне лично надо было по приказу тоже кое-что уничтожить: личные дела состава полка, секретную переписку, некоторые документы, чтобы это не попало к врагу. Но главное – вынести воинское знамя.

– Как же ты один это смог?

– Да нет, внучек, не один, конечно. Были со мной штабные работники и бойцы. Уложил я знамя и печати в полевую сумку, обернул оставшиеся документы в брезент, и пошли мы в направлении реки Неман. Она там тоже течёт. Надо признаться, я плохо плавал, а переправляться надо было. На чём? Придумали вот что: сняли баллон со штабной разбитой машины, принесли к реке и начали переправляться на другой берег.

– И вас никто не заметил? – обеспокоенно спросил Алесь.

– Заметили. Попали под огонь пехоты. Да ещё всё время немецкие самолёты бомбили с воздуха, не подпускали наших к реке. После засады осталось из моей группы четверо. Шли в основном ночью, везде были немцы, местного языка мы не знали, карты не было. Посуди сам, каково пришлось нам. Боялись, что местные жители выдадут нас, поэтому в деревни не заходили, было опасно. Питались чем попало. Одним словом, «чужбiна не родная матка: хлеба не дасць». Ели рожь, сырую бульбу.

– Почему сырую? – удивился мальчик.

– Костёр нельзя было разводить – могли увидеть. Так и шли около пяти или семи дней. А однажды утром проснулся – никого нет. Остальные сбежали.

– Куда?

– Кто его знает куда. Может, к немцам, может, к литовцам, может, сами решили без меня идти. Струсили. Со мною ведь опасно было: если знамя найдут, всех расстреляют или повесят. А так, может, спасутся. Бог им судья. Не знаю, что с ними стало. Мне тоже надо было решать, что делать. В одиночку и легче, и труднее. Но это если без знамени. Я же за него отвечал.

– Да, дедушка, задача трудная, – согласился внук. – И до чего же ты додумался тогда?

– А как у нас в народе говорят? «У сваёй хаце і вуглы дапамагаюць». То есть в своём дому и стены помогают. Что и говорить: «Родная зямля – мацi, чужая старонка – мачаха».

– Так ты к своей маме шёл? – высказал догадку Алесь.

– Мама моя до войны умерла ещё. Отец был жив, тётка. Погоди, вот посмотри.

Дедушка достал из папки почтовые конверты, вынул оттуда две пожелтевшие фотографии с надорванными краями:

– Это твой прадедушка Пётр Матвеевич, а это его сестра Евдокия Матвеевна.

– Похожи, – сказал Алесь, внимательно разглядывая незнакомые прежде лица.

– Родня, как же, – согласился дедушка. – Так решил я идти к родным. Жили они в разных деревнях, тётка ближе. Сначала к ней отправился. Дошёл-таки 27 июля. «У сваiм краю, як у раю», – правильная поговорка наша. Хотя в деревне и были немцы. Ночью пробрался к тёткиной хате, стукнул в окошко. Дала она мне одёжку, надел я её поверх своего обмундирования и пошёл за знаменем в лес. Я там полевую сумку припрятал на всякий случай. Принёс знамя, переложили его мы с тёткой в корзину, прикрыли травой, подождали до ночи, потом пошли в отцовскую деревню, через речку на лодке переправились, а тётка домой вернулась. Лесом добрался до деревни, ночью так же к своей хате прокрался. Стали с отцом думать, куда спрятать важный груз. Отец достал из погреба большую стеклянную бутыль, мы отбили ей горло, свернули знамя, засунули его аккуратно туда с тремя печатями, потом пробкой закрыли. Секретный формуляр полка завернули в клеёнку, чтобы не подмок. И всё это на сеновале, где выкопали яму, спрятали, навалив сверху сено с навозом для надёжности. Там, в сарае, и я спрятался. Да донёс всё-таки кто-то: пришли эти фашисты, стали отца допрашивать, где сын, всё в хате перевернули, сарай обыскали, сено вилами пропороли.

– Ой, а как же ты, дедушка, спасся? – вскрикнул взволнованно Алесь, хотя тот сидел рядом с ним, живой, невредимый.

– Бог, видно, уберёг. Правда, один раз царапнули вилами: задели плечо, но не сильно, вытерпел. Отец потом перевязал, полечил, поэтому двое суток ещё побыл дома, пока не зажило. Отца попросил сохранить знамя и отдать нашим, если они придут и освободят до моего возвращения.

– Так он и сделал!

– Да не один, с сестрою. Под немцами же три года были, оккупация. Это подвиг твоей родни.

– Дедушка, а что с тобой потом было? Если ты до Берлина дошёл.

Алесь потрогал медаль «За взятие Берлина», ордена: дедушка вынул из ящика стола коробочки, раскрыл их одну за другой. Мальчик, внимательно разглядывая награды, приложил поочерёдно их к дедушкиному пиджаку.

– Далеко до Берлина было, Алесь, – вздохнул дедушка. – Сначала я до линии фронта дошёл, тоже ночью, не заходя никуда. Должен был доложить, что выполнил приказ, знамя спрятано в надёжном месте. Должен был встать в строй, ведь до победы ещё сколько надо было пройти с боями. Вышел из окружения в районе станции Ханино, воевал вместе с частями Красной армии. А 13 ноября того же года был тяжело ранен, лечился семь месяцев в московском госпитале. Потом снова фронт.

– Досталось же тебе, дедушка, – сочувственно вздохнул внук. – Что же ты раньше мне об этом не рассказывал?

– Раньше ты был маленьким… Досталось всем. Недаром война Отечественная называется. Всем миром навалились, а врагу свою землю не отдали. Как и знамёна свои.

– Девятого мая снова наденешь свои награды, дедушка? – не то спросил, не то утвердительно отозвался Алесь.

– Это же святой праздник, конечно, надену.

– Может, и в школу к нам придёшь, дедушка? Расскажешь, как воевал, – предложил внук, раскладывая награды по коробочкам. – Вон у тебя сколько наград!

– Позовёте – приду, – сказал дедушка, вернув коробочки в ящик стола. – А главная моя награда – это то, что войны больше нет. Да, пожалуй, и боевое знамя нашего полка, которое ты видел сегодня в музее.

Бабушка отворила дверь и спросила:

– О чём вы это тут секретничаете? Не пора ли обедать?

Дедушка с внуком переглянулись.

– Да, бабушка, оказывается, наш дедушка умеет беречь секреты, – сказал Алесь. – Но мне он свои секреты рассказал, теперь уже можно: я же большой, всё понимаю…