Продолжаем знакомить читателей с финалистами «Лицея».
Предлагаем фрагмент из книги И.Лебедева.
Пролог
«Бегемот» преодолел поваленное бревно, проломился сквозь кусты и выкатился на опушку. Впереди виднелся лес, а прямо под большими колесами начиналась очень ровная лужайка. Шавкат убрал руки с рычагов и неодобрительно оглядел пейзаж.
— Сможем добраться до вон того леса? — спросил его Марк.
— Мы умеем плавать, — ответил Шавкат. — А ты уверен, что нам туда?
Марк посмотрел на экран. Чтобы добраться до зеленой точки, им нужно было пересечь болото, доехать до просеки, повернуть по ней налево и там уже внимательно смотреть по сторонам. Прежде чем у пенсионера сел телефон, он успел сказать, что не может идти. Значит, он где-то там и сидит. Или лежит.
— Уверен, — сказал Марк. — Отдать швартовы.
Вездеход утробно рыкнул и пошел вперед. Сперва казалось, что он поедет по сплавине, но она, чуть покачавшись, прорвалась, и машина оказалась в воде. «Бегемот» плавал неуклюже и медленно даже в пожарном бассейне — а тут ему приходилось прорывать мордой плотный пласт корней, глины и черт его знает чего еще.
Яна глядела через небольшое окошко, как громадное колесо разметывает грязь, воду и зелень.
— Мы как ледокол, — сказала она, — прокладываем путь. Напротив нее на лавочке сидел лейтенант лесной полиции Вундт.
Он тоже глядел в окно, только в заднее, и тосковал. «Бегемот» оставлял за собой широкий и страшный, на взгляд лейтенанта, след. Ему казалось, что перед ним рана, а открывшаяся темная вода — кровь земли.
— Вообще-то это вандализм. Невесть сколько сплавина будет срастаться. Надо было объехать стороной.
Марк оглянулся и тоже посмотрел на след.
— Когда я был маленький, мы часто бегали в лес к воде. Бабушки с дедушками говорили, что там озеро, потому что раньше там было озеро. А мы, дети, уже считали, что бегаем на болото. Сплавина начала затягивать озеро задолго до моего рождения. И вы знаете, Вундт, это совершенно никого не радовало. Напротив: все ужасно тосковали по чистой водной глади. Был даже проект по очистке. Так что, может быть, здешней воде даже приятно подышать воздухом.
Вундт насупился и ничего не ответил. Ему не нравилась эта поездка и он жалел, что увязался за поисковиками.
Через четверть часа вездеход встал на колеса.
— Теперь прямо, — Марк зачем-то показал рукой вперёд. — Когда выберемся на просеку, там налево. Вундт, передайте мне, пожалуйста, миллиметровку. Она лежит в сумке, что у вас под боком. Это секретная просека, поэтому электронный навигатор её не видит.
— А почему секретная? — спросила Яна.
— В порядке идиотизма. Или, если угодно, по традиции. Он взял карту и стал сличать ее со схемой на экране.
Ещё через двадцать минут они оказались примерно в той точке, откуда телефон пенсионера отправил последний сигнал. «Бегемот» остановился неподалеку от угрюмой электрической башни, упершейся четырьмя ногами в бетонные площадки. В обе стороны от башни расходились тяжелые косицы толстых проводов.
Марк включил приемник. Эфир шуршал и похрюкивал.
— Птенец, — позвал он. — Птенец, ты где?
— Я лечу-лечу, Маркуша! — немедленно отозвался Альфред. — Я через десять минуточек уже и буду. Устраивает тебя? Маркуш, а вы уже там?
— Мы уже тут.
— Вам, наверное, ничего не видно в лесу-то? Сейчас я прилечу, Маркуш. У меня точка-то есть, вот она точка.
Оставалось ждать. Вундт забеспокоился и завертелся. Яна объяснила ему, что к чему, чтобы он не волновался. Тогда лейтенант попросился наружу.
— Конечно, можно, — разрешил Марк. — Мы же не в южной Африке.
— В южной Африке вы бы меня не выпустили?
— В южную Африку я бы вас не взял.
Лейтенант смешно обиделся и через заднюю дверь полез наружу. Он ходил вокруг вездехода и размышлял о том, как хорошо было бы лесничеству закупить эдаких «Бегемотов» штук несколько. Больно хорошая машина. Но «Бегемот» стоил пять миллионов в базовой комплектации и семь в комплектации интересной. Откуда у поисковиков семь миллионов? Тут он увидел на бегемотьем боку надпись: «Поисковому отряду от DXF». Обидно, что филантропы любят неприятных людей типа Марка и не любят лейтенантов.
Издалека донесся стрекот и вскоре на горизонте показался маленький вертолет.
— Маркуш, я вас вижу! — радостно сказал в эфир Альфред.
— Себя мы тоже видим. Пенсионера ищи.
— Пенсионера не вижу. Я покружусь тут и поищу. Покружусь и поищу. Устроит тебя? Солнышко, и ты тоже смотри, — обратился он к кому-то, сидящему в вертолете.
Вертолетный стрекот то отдалялся, то приближался. Марк сложил миллиметровку и полез упаковывать ее обратно в сумку. Неловко оступившись, он навалился на Яну и заизвинялся. Она чуть улыбнулась и потерлась носом о его руку.
— Вижу деревья, — говорил Альфред в эфир, — вижу линию электрических передач. Не вижу единорогов, кентавров и говорящих дубов. Вижу помойку. Вундт! Вы там? Вы слышите? Я нашел помойку во вверенном вам лесу.
Лейтенант сделал вид, что не слышит.
— Так, — голос в эфире как-то чуть изменился, и Марк подобрался. — Так-так-так. Живой. Точно живой. Рукой махнул, живой. Нашли. Только мы Маркуш, далеко от вас. Километр тут до вас или даже все полтора.
— Можешь сесть?
— Ох, Маркуш. Тут справа деревья — хвост я там отрежу себе и взорвусь. Это вряд ли тебя устроит, Маркуш. А слева площадочка, ровная. Болото то есть, Маркуш. Провалимся. Тебя ж и это не устроит, Маркуш.
Сообразительный лейтенант уже устроился на своем месте и закрыл дверь. «Бегемот» заворчал, развернулся на месте и напористо пошел к новой зеленой метке — на этот раз точной.
— Можешь ему воду спустить?
— Очень он слабый, Маркуш. Не возьмет. Давайте-ка вот что. Попробуем все-таки на болото опуститься. Солнышко, побеги-ка к нему. Я сейчас опущусь, а ты беги. Помнишь, как спускаться?
«Бегемот» уперся в наполовину упавшее дерево — пришлось, тормозить, откатываться назад и объезжать. Марк слушал, как Альфред курирует высадку из вертолета на болото.
— Так, солнышко, давай. Помнишь же? Все медленно. Сперва на лыжу, потом на землю. Идешь сразу вперед, чтобы я тебя видел. Давай. Умница. Маркуш, мы сейчас его напоим, а вы подъезжайте. Прямо на «тр-тр-тр» идите. Где «тр-тр-тр» — там я.
***
Марк вышел из ванной и стал ходить туда-сюда, чтобы обсохнуть, прежде чем сесть в кресло. Вытираться гостиничным полотенцем ему не хотелось — оно неприятно пахло каким-то хозяйственным порошком.
— Звонили из штаб-квартиры, — сказала Яна. — Нас ждут через три дня.
Марк сглотнул. После душа горло болело почти незаметно, но отчетливо обещало в ближайшие дни основательно измучить. Очень неприятно чувствовать себя еще пока относительно неплохо, но точно знать, что в ближайшие дни будет куда хуже.
— А почему они ждут именно нас? — спросил он. — Почему не Альфреда? Почему не его солнышко, которое прыгает в болото из зависшего вертолёта? Почему не ревнителя этого самого болота лейтенанта Вундта?
— Лейтенанта награждают по другой линии, — сказала Яна. — А Альфреда по нашей, но он не приедет на церемонию. Он не фотогеничный и совсем не похож на спасателя.
— Серьезно?
— Да. Типа толстый. Я хочу по этому поводу кому-нибудь позвонить.
— Отвратительно.
Марк подошел к окну и увидел, что на щупе электронной метеостанции сидит ужасно симпатичная птичка.
— Кто это? — спросил он у Яны. Она подошла сзади и приложила ухо к его спине — словно слушала.
— А? Где? Синица. Длиннохвостая.
— Я придумал. Давай в знак протеста не поедем на награждение.
Типа мы тоже не фотогеничные. Все мы не фотогеничные.
Она развернула его к себе и улыбнулась. Конечно, не нашлось бы никого, кто счёл бы ее не фотогеничной.
— Заразишься, я простыл.
— У меня надежный иммунитет, — отозвалась она.
Наутро с горлом, конечно, сделалось ухудшение. Марк выпил две кружки кофе — вернее сказать, странного кофейного напитка, который Яна делала с помощью кипятильника. Напиток не помог, и он кутался в шерстяной шарф.
— Даже не думай, Маркуша, — говорил ему Альфред, — это ж представительское мероприятие! Там все наши филантропы- питекантропы! Всякие высшие руководства! Там все должно быть секси. А вы мне медальку привезете. Я и не хотел ехать вовсе, Маркуша. Ты не думай, что я обижен или что я расстраиваюсь, Маркушенька. Я же понимаю. Вот давай Янушку спросим. Янушка, я гожусь в украшенья сцены?
Яна не успела ответить — из-за ворот отеля раздался автомобильный гудок. Шавкат сдал «Бегемота» в местный штаб и пересел на фургон. Этот фургон должен был доставить Марка и Яну в столицу для награждения государственной наградой за заслуги третьей степени. Альфред замахал пухлыми руками и почти что принялся пихаться.
Они погрузили чемоданы, расселись по местам и Шавкат, кивнув Альфреду, тронул машину.
— Шавкат, — спросила Яна, — а вас награждают?
Раскосые глаза посмотрели на нее через прямоугольное зеркальце.
— Нет, — сказал Шавкат. — не награждают. Я внештатный.
— А что это значит?
— Это значит, что всех награждают, а меня нет.
Они миновали два перекрестка-бублика с круговым движением и выехали на трассу. Яна стала глядеть на синие и зеленые указатели — ей нравилось, что вся дорога аккуратно подписана и водителям ясно, куда ехать. Ее телефон пиликнул и показал сообщение.
— Марк! Отменяй бронь гостиницы. Мы сможем жить у моих родителей. Они решили поехать на дачу как раз на эти дни.
— Они что, не пойдут на награждение?
— Что ты, они и не собирались. Там же президент. Папа вначале даже не хотел, чтобы я шла. А теперь говорит, что я пойти всё же могу, но моё рукопожатие президента нисколько не извинит, даже если президент на это рассчитывает.
Марк побаивался ее отца. Он никогда не знал своего собственного, а потому вообще побаивался взрослых мужчин. Жить в доме ее родителей ему не нравилось — там приходилось ходить на цыпочках, чтобы что-нибудь не задеть. Они были милейшие люди, но слишком масштабные, чтобы находиться рядом с ними.
Они с Яной одновременно заметили промелькнувший на обочине указатель.
— Слуш, — сказал Марк, — я что подумал. У нас же до награждения куча времени, так? Неделя с лишним.
— Я работать буду. Мне статью отправить нужно.
— Давай сейчас прямо не поедем, а повернем?
Они давно хотели вместе заглянуть в его родной город. Он не был там с самой юности и много раз хотел поехать, но боялся почувствовать себя глупо. А с Яной не страшно. Поворот приближался, и надо было решать.
— А жить-то где?
— Я сейчас забронирую же. Шавкат, вы отвезете нас? — он сообразил, что как-то совершенно не учел Шавката в своих планах. Шавкат был водителем отряда и должен был доставить их двоих на церемонию награждения в столицу. А больше он ничего никому не был должен.
— Отвезу, — отозвался Шавкат. — Мне все равно. Вам придется поселить меня в гостинице.
— Конечно. Яна, ну что, согласна?
Они съехали с трассы, скатились по крутой дуге развязки и поехали в город.
— Тут недалеко, — говорил Марк, — меньше получаса ехать. Номера я забронировал, в гостинице всегда свободно. Сюда мы доезжали на велосипедах, хотя разрешали нам только до холма. Но мы ездили, где хотели. Давай в деревню съездим, где я жил. Найдем лечебную траву, которой меня поила бабушка. От горла как раз. Я выпью и пройдет. Впрочем, как ее найдешь-то? Никак, я же помню уже, где. Ну без деревни, значит, посмотрим город. А горло само пройдет.
Яна улыбалась. Фургон миновал несколько автобусных остановок с ларьками, переехал небольшую речку и стал взбираться на большой холм.
— Дорогу проложили прямо по холму, потому что по бокам участки принадлежат несговорчивым людям. Как въедем — откроется вид на город. Сейчас интересно, ты смотри вперед, — он оглянулся, будто чтобы убедиться, что Яна готова смотреть вперед, — я не знаю, стоят еще или нет. Реклама DXF.
— Это который покупает нам вездеходы с вертолетами?
— Он самый. Сам Ксандер же отсюда. Он и живет здесь. На награждение по одной дороге поедем, — он сглатывал от боли, но говорил энергично. — Ксандер когда-то давно водрузил тут три рекламных щита огромных, на каждом по букве. То ли заплатил вперед что-то такое на сто лет типа, то ли еще что-то. Короче, на веки вечные. Но интересно, стоят ли? Стоят!
Яна с удивлением смотрела на три огромные буквы, расставленные вдоль дороги на солидном расстоянии друг от друга.
Фургон миновал одну, другую, третью и покатился к городу…
Илья ЛЕБЕДЕВ