В эти дни мы отмечаем печальную дату кончины Игоря Северянина (1887-1941). Восемьдесят лет без него...
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб...
Да уж... Какой голодный и грустно-безысходный конец в отвратительной немецкой оккупации!.. Собственно о его поэзии я писал и, Бог даст, еще поделюсь самодельными размышлениями, а сейчас хочу обратиться к небольшому семейному воспоминанию.
Моя мать училась в Герценовском институте, где, в частности, слушала лекции известного историка литературы П.Н.Медведева. Чья работа над изучением наследия Блока и близкое приятельство с Л.Д.Блок известны, и жизнь причудливо сочеталась с жизнями Бахтина, Соллертинского, Шагала, Малевича, Андрея Белого, Пастернака, неотделима и от истории отечественного театра. Его отказ от публичного осуждения «формализма» привел к приговору критики, обвинившей самого П.Н. в «...кантианстве, формализме и других видах самого черного мракобесия». Кончилось это встречей в камере с Заболоцким, а для самого П. Н. расстрельным подвалом...
Но ранее, будучи профессором, и притом самым любимым в «Герценовке», П.Н. иногда на лекциях позволял себе некоторые отступления от темы, своевольные, иногда озорные. И однажды, посетовав на однообразно-производственную серость поэзии, поощряемой РАППом, сказал (конечно, точное воссоздание прямой речи невозможно, но примерно было сказано так) с заметным восхищением: «Вот поехал я в Эстляндию к Северянину. Чудесный день, всюду по дороге цветет сирень. Дача поэта вся тоже в сиреневых кустах. Иду по сиреневому песку к сиреневому домику. Вдоль дорожки сирень в кадках. Выходит Игорь Васильевич и, указывая на женщину в сиреневом платье, говорит: «Знакомьтесь! Моя сто шестнадцатая!»
К сему одно мое стихотворение.
***
Давно уж никому не нужен,
На мызе он с эстонкой жил.
Добывши удочкой свой ужин,
Лишь музе ветреной служил.
Мерещились былого тени,
Восторга всплески и слова,
Мороженое из сирени
И побежденная Москва.
Он жил, не поддаваясь плачу,
С улыбкой подавлял тоску,
Шел на сиреневую дачу
По розоватому песку.
И в речи сладостной и смелой,
Счастливым вздором полной всклень,
Еще теперь, сменяясь белой,
Цветет лиловая сирень.
Михаил СИНЕЛЬНИКОВ