Что предпочесть – горькую правду жизни или красивый вымысел?
Классики не умирают. Беспощадное время лишь по-новому высвечивает их мысли, выделяя те, что актуальны в любую эпоху. «Времён связующая нить» тянется веками, благодаря никогда не умирающему культурному наследию прошлого. Это можно сказать и о Горьком, мыслителе сложном и неоднозначном, художнике бесспорно великом. Его книги – это огромное художественное полотно, на котором талантливо изображена Россия конца ХIХ – первой трети ХХ века. Писатель показал её миру со всеми достоинствами и недостатками, с её удивительным народом, душу которого знал лучше многих.
Достоверность горьковского повествования всегда держится не только на реальном знании исторических событий, но и на большом таланте художника. Он смог увидеть историю в её революционном развитии и показать её с высоты идеалов будущего. Начав с освоения истории как предмета изучения, он шёл от определения своего места в ней к постижению истории в каждой отдельной личности. Человек, его душа, мысли и поступки интересовали писателя прежде всего.
В 1910 году, живя на Капри, Горький так сообщил А.В. Амфитеатрову о работе над повестями окуровского цикла: «Наступают на меня десятками эти российские люди, и каждый просит: меня запиши! Тоже хорош человек был и тоже зря прожил всю жизнь. Уговариваю: отступитесь, братцы, я вам не историк! А они: да кому же, окромя, историком-то нашим быть? Эх, землячок, ты гляди, чего делают писатели-то, совсем нас, Русь, похерили в сердцах своих! Монахини, канатчики, бродяги, окуровцы. Идут, идут, идут». И он талантливо описывал всех: босяков и купцов, мещан и «дачников», обывателей и героев, рабочих и хозяев, революционеров и либеральных интеллигентов, царей и большевистских вождей.
Мастерство портретных характеристик в произведениях писателя поражает. Вот Макар Чудра: «Он похож на старый дуб, обожжённый молнией, но всё ещё мощный, крепкий и гордый силой своей». Вот старуха Изергиль: «Время согнуло её пополам, чёрные когда-то глаза были тусклы и слезились. Её сухой голос звучал странно, он хрустел, точно старуха говорила костями». А рядом зеленоглазая, «свободная, как чайка», Мальва, у которой «душа не по телу». Или один из финансовых королей США, который не только делает деньги, чтобы сделать ещё деньги, но и претендует на власть во всём мире: «Пальцы его рук обладают удивительным чутьём и волшебной силой удлиняться по желанию». «Глаза старика сверкали, как две новых монеты». А вот торговка из «Сказок об Италии»: «Старый мешок, туго набитый мясом и костями и кое-где сильно сморщенный».
Горький обладал способностью в нескольких метких словах дать исчерпывающую характеристику человека: поволжские купцы – «прямые, как железные рычаги», Лев Толстой – «звучный колокол мира сего», В. Ленин «весь в словах, как рыба в чешуе», Савва Морозов – «европеец по-русски». Столь же выразительны меткие афоризмы Горького, которыми до сих пор пользуются журналисты в СМИ, даже не зная, кому они принадлежат: «Безумство храбрых – вот мудрость жизни», «В жизни всегда есть место подвигам», «Рождённый ползать, летать не может», «В карете прошлого далеко не уедешь», «Человек – это великолепно! Это звучит гордо», «Ложь – религия рабов и хозяев. Правда – бог свободного человека», «Нет такого расписания движения, которое нельзя было бы изменить», «Хозяин тот, кто трудится», «Если враг не сдаётся, его уничтожают».
Не менее выразительны описания природы, обстановки, места действия в произведениях Горького. «Город похож на старую гравюру, щедро облит жарким солнцем и весь поёт, как орган, синие волны залива бьют о камень набережной, вторя грохоту и крикам гулкими ударами, – точно бубен бьёт». Это Неаполь.
«На берегу стоят двадцатиэтажные дома, безмолвные и тёмные «скребницы неба». Квадратные, лишённые желания быть красивыми, тупые тяжёлые здания поднимаются вверх угрюмо и скучно. В каждом доме чувствуется надменная кичливость своею высотой, своим уровнем. В окнах нет цветов и не видно детей. Издали город кажется огромной челюстью с неровными чёрными зубами. Он дышит в небо тучами дыма и сопит, как обжора, страдающий ожирением». Это Нью-Йорк.
«Город имеет форму намогильного креста: в комле – женский монастырь и кладбище, вершину – Заречье – отрезала Путаница, на левом крыле – серая от старости тюрьма, а на правом – ветхая усадьба господ Бубновых, большой облупленный и оборванный дом: стропила на крыше его обнажены, точно рёбра коня, задранного волками, окна забиты досками и сквозь щели их смотрит изнутри дома тьма и пустота». Это дореволюционная Россия, городок Окуров.
Критикуя пустую бесцельную жизнь «сереньких людишек», Горький мечтал о рождении Человека с большой буквы, который превзойдёт себя и сделает жизнь справедливой и радостной. К. Чуковский заметил, что писатель верит, что человечество с помощью коллективного труда масс превратит жизнь в рай. Он писал: «Весь пафос поэзии Горького – в заботе о таком счастливом будущем. Горький – не богоискатель, не правдоискатель, он только искатель счастья: счастье для него дороже правды, святее Бога – и если Бог не даст человечеству счастья, Горький забракует такого никчемного Бога. И если правда не даст человечеству счастья, то да здравствует ложь».
Чуковскому возразил Г. Адамович: «Горький кажется Чуковскому плоским именно тогда, когда он прост. Горький много говорит о культуре. Чуковского смешит это упорство, и он не чувствует, как оно человечно и как оно оправдано исторически. Он упрекает Горького в двоедушии и на этом строит свою книгу: одна из душ Горького рационалистическая – по-чаадаевски ненавидит Россию, унылую, ленивую, несчастную; другая – творческая – только её и умеет изображать. Всё это не так. Всё это сложнее и труднее поддаётся формулировкам. Неужели Чуковский серьёзно думает, что в живом сознании возможны такие разделения и что в нём всё не сплетено в один клубок...»
В том то и дело, что в живом сознании Горького многие, казалось бы, противоречивые идеи были сплетены в один клубок. Всю жизнь пытаясь понять, что предпочесть человеку – горькую правду жизни или красивый вымысел, он так и не дал на него окончательного ответа. Осуждая «утешительство» Луки, он сам зачастую чурался той правды, которая камнем падает на крылья и не даёт дальше лететь. Романтическая окрылённость, постоянное стремление «вперёд и выше» отличали писателя от многих его современников. Он искренне верил, что мир развивается постоянно и активными действиями можно изменить его к лучшему. Человек, по мнению Горького, не раб Божий, а личность, подвластная внешним воздействиям и стремящаяся к совершенствованию.
Горьковская концепция личности питалась убеждением, что человек способен бесконечно совершенствоваться и вся его деятельность вместе с ним будет развиваться из века в век. Он писал И. Репину: «Верю в бесконечность жизни, а жизнь понимаю как движение к совершенствованию духа». Заметим, что он говорит не об изменении общественного строя, а о совершенствовании духа. Одно это свидетельствует, что «буревестник революции» Горький не был ортодоксальным марксистом. В 1900 г. он признался Л. Толстому: «Глубоко верю, что лучше человека ничего нет на земле и, даже переворачивая Демокритову фразу на свой лад, говорю: существует только человек, всё же прочее есть мнение.
Всегда был, есть и буду человекопоклонником...» И о том же в письме А.П. Чапыгину в августе 1925 г.: «Верю же я только в человека, только в него. Это вся моя религия, весьма мучительная, но в той же мере и радостная».
Изображая многие узловые события ХХ века с точки зрения воздействия истории на человека, Горький полемизировал с теми, кто считал личность неспособной на действительное изменение событий. Его афоризм «В жизни всегда есть место подвигам» роднил писателя с революционными романтиками. Будучи человеком, который «сделал сам себя», он верил, что нужно пытаться создать гармонию между собой и миром и гармонию в себе самом.
Положительная программа раннего Горького при всей декларативной риторике и утопизме напоминала не марксистские лозунги социалистов и не заповеди Заратустры, а универсалии Разума, понимаемые в традициях философии Просвещения. При этом явственно звучащая социальная мысль уживалась с дерзкой попыткой уравнять мятежного Человека с Богом или хотя бы поставить его рядом с ним. Утопическая идея создать новую религию для народа и Человека, иначе говоря: «богостроительство», отчётливо прозвучала в горьковских повестях «Мать» и «Исповедь», вызвав резкую критику не только в либеральной, но и в социал-демократической прессе.
Дело в том, что идея религиозного обновления, популярная среди философов и писателей Серебряного века, по-своему осмыслялась Горьким. Он понимал идею социализма как новую веру народа на пути к будущему справедливому и разумному строю и в то же самое время как новое течение духовной жизни, столь же сильное, «как христианство на заре возникновения». Поэтому он считал, что новая вера должна постепенно внедряться в сознание русского народа вместе с революционной пропагандой, а само понятие революции следует «углубить и расширить», включив в него идею культурного воспитания народа.
Накануне Первой мировой войны Горький мечтал создать «интернационал интеллигенции», который объединил бы всех здравомыслящих людей науки и искусства в мире. Таким образом писатель думал поставить заслон вражде, ненависти, алчности и злобе, предотвратить войны на планете. И хотя начавшаяся война разрушила его мечты, Горький не уставал твердить о необходимости культурной революции, без которой немыслимы никакие социальные перемены. Его понимание социализма во многом отличалось от убеждений большевиков, меньшевиков, американских фабианцев и европейских социал-демократов, ибо он верил, что не только классовая борьба и экономические условия влияют на ход событий, но прежде всего сам человек. Резкая полемика с большевиками в дни Октябрьского переворота объясняется тем, что писатель опасался, как бы ход событий не оказался в руках безответственных авантюристов, которым безразличны судьбы России. Предупреждая большевиков, что белые одежды свободы не должны быть замараны кровью, Горький настойчиво твердил, что русский народ не должен быть хворостом, от огня которого загорится всемирная революция. Не человек для революции, а Революция для Человека!
Б. Пастернак назвал Горького «океаническим человеком», пояснив, что он «крупен своим сердцем и своим истинным патриотизмом». Поражает прежде всего масштаб личности писателя и необъятность его творческого наследия. Прозаик, драматург, публицист и критик, написавший более 80 томов собрания сочинений, которое до сих пор не издано.
Автор 20 тысяч писем, адресованных политическим и общественным деятелям, писателям и учёным всего мира, а также начинающим литераторам, рабочим и колхозникам, домохозяйкам и детям. Горький переписывался едва ли не со всеми выдающимися людьми своего времени в России и за рубежом. Один только перечень адресатов свидетельствует и о широте его интересов, и о всемирной известности писателя.
«Буревестник революции» – политический и общественный деятель, прошедший путь от участника социал-демократического движения 1890-х гг. и активного деятеля первой русской революции до члена ЦИК СССР и при этом оставшийся «еретиком».
Успешный издатель, основавший в России и за рубежом несколько издательств, вошедших в историю книгопечатания («Знание», издательство И.П. Ладыжникова, «Парус», издательство З. Гржебина, «Kniga», «Всемирная литература», «Academia»). Инициатор и создатель серий книг («Библиотека поэта», «История гражданской войны», «История фабрик и заводов», «Жизнь замечательных людей»), газет, журналов и альманахов, некоторые из которых существуют до сих пор («Литературная газета», «Литературная учёба» и др.).
Один из последних просветителей своего времени, Горький начал работу внедрения культуры в самые отсталые слои народа с создания Народного Дома в Нижнем Новгороде. В 1909 г. он был одним из организаторов Каприйской партийной школы для рабочих-пропагандистов и до конца своих дней – учителем и наставником начинающих писателей из народа. После 1928 г. Горький стал организатором всего культурного процесса в СССР. По его инициативе созданы Литературный институт и Институт мировой литературы, реорганизован ВИЭМ и возникли многочисленные учреждения культуры, носящие имя Горького.
Основоположник нового направления в русской литературе, которое советские идеологи по указанию И. Сталина назвали социалистическим реализмом. Синтез реализма, романтизма и социалистического мифотворчества, характерный для творчества Горького c 1906 г., сегодня всё чаще именуют новым реализмом, а в живописи даже романтическим реализмом. Но это не значит, что штампы советского литературоведения, прочно прилипшие к писателю в самом конце его жизни, соответствуют действительности.
В конце ХХ века были разрушены методологические основы марксизма-ленинизма и резко изменилось представление о литературном процессе. Однако Горького по-прежнему называют «первым по времени и рангу пролетарским писателем» (определение Луначарского), убеждённым марксистом и верным другом В. Ленина и И. Сталина, «основоположником социалистического реализма», который якобы возник в его повести «Мать», написанной в 1906 г. в США. При этом мало кто знает, что в последние годы жизни писатель ратовал за разнообразие художественных стилей писателей, протестуя против попыток подчинить литературу партийному диктату. Упорно называя себя «плохим марксистом» и беспартийным человеком, он неоднократно выступал против руководящей партийной верхушки Союза советских писателей, мысля его как добровольное содружество писателей, объединённых единой целью – пропагандировать «лучшие идеалы лучших людей человечества».
Можно сказать, что только в начале ХХI века после публикации запрещённых в СССР архивных материалов стал ясен масштаб деятельности Горького, подлинная картина его духовного развития и его значение в мировой литературе. Горький воспринимается сегодня как провозвестник грядущей России, не только социалистической, но и современной. Его нужно читать и перечитывать заново, чтобы понять, какие уроки он оставил России.
В детских садах нужно читать сказку «Воробьишко», чтобы ребёнок знал, что мама всегда защитит его от любой опасности. В младших классах школы – легенду о Данко и Ларре, чтобы школьник, даже если он «супер», понимал, что его способности и таланты должны служить людям, а не собственным желаниям и прихотям. Школьники постарше, прочитав или посмотрев «На дне», могут понять, что «человек – это звучит гордо», поэтому нужно жить достойно, чтобы не оказаться на дне жизни.
Горьковская автобиографическая трилогия учит, что человека создаёт активное сопротивление среде и постоянное самосовершенствование, а повесть «Дело Артамоновых» заставит подростков задуматься, стоит ли заводить собственное «дело». Ведь оно крепко, только когда создано собственным тяжёлым трудом, а полученное по наследству превращается в постылую работу, которая мешает ему найти своё место в жизни. Наконец, художественное завещание Горького «Жизнь Клима Самгина» объяснит взрослому человеку многие тёмные страницы истории России, логику духовного развития либеральной интеллигенции и возникновение «пустой души» человека.
Пустота в человеческом сознании непременно должна быть заполнена, и горе людям, если там поселились безверие, вседозволенность и цинизм. Не должна пустовать и ниша в общественном сознании. При жизни Горького её заполняла идея социализма, мечта о всестороннем развитии Человека, всеобщем равенстве и счастье людей труда.
Идеологи перестройки постарались привить молодому поколению ценности европейской «демократии», культ доллара и американскую мораль. Но Россия никогда не будет Америкой. Это прекрасно понимал Горький, пожив в США около года и написав «Город жёлтого дьявола». Великий сын России, он действительно был её настоящим патриотом.
Вокруг личности и творчества Горького не раз возникали жаркие споры, так как он всегда был на первом крае острой идеологической борьбы и, по собственным словам, любил вмешиваться «в число драки». Не потому ли ему доставалось всегда и справа, и слева. Достаётся и сегодня. Но пережив испытание громкой славой и самой разрушительной критикой, он остаётся в истории мировой культуры как классик не только советской, но и русской литературы.