В ноябре исполнится десять лет с того дня, как постановлением высшего госсовета Союзного государства Григорий Рапота был назначен государственным секретарём Союзного государства России и Белоруссии. В должность мой сегодняшний собеседник вступил 15 декабря 2011 года и с того дня на своём посту отдавал все силы для укрепления дружбы и интеграции наших стран. В этом году срок полномочий Г. Рапоты как госсекретаря Союзного государства истёк.

– Григорий Алексеевич, сегодня только ленивый не говорит о вашем переходе на новое место служения государству. Чем для вас были эти сложные и неоднозначные годы? И вообще, что скрывается за громким названием должности «государственный секретарь Союзного государства», которая для моего поколения созвучна с «генеральным секретарём компартии»?

– Ну, с генсеком – это вы лишнего хватили! А громко звучащая должность подразумевает быть руководителем Постоянного комитета, фактически исполнительного органа Союзного государства, организовывающего работу по реализации воли президентов, правительств, министерств и ведомств Беларуси и России. На первый взгляд такая тихая должность, сиди и прилежно исполняй что скажут. Но это оказалось далеко не так. Мои подчинённые, а это дружный и энергичный коллектив, работали с полной отдачей. И время, и события полетели с такой скоростью, что эти девять лет слились в один длящийся эпизод со сменными картинками. Не скрою, всякое бывало, но я в целом доволен работающими со мной людьми. Восемьдесят пять сотрудников Посткома, невзирая на должности, обозначенные в штатном расписании, в большинстве своём высококвалифицированные эксперты и превосходные организаторы. Фактически это творческий коллектив, способный выполнить любую задачу. Именно в этом коллективе родилась идея создания единой визы Союзного государства, и она получила своё воплощение. Именно здесь созрел замысел Ржевского мемориала, и этот совместный проект сегодня претворён в жизнь. Именно по инициативе Посткома прорабатывается проект высокоскоростной железнодорожной магистрали Санкт-Петербург – Минск – Гамбург.

Лично для меня это большой кусок жизни, напряжённой работы и востребованности её результатов. Возможностью общения с интересными, талантливыми людьми, сильными и целеустремлёнными руководителями, мудрыми экспертами. Это была, как мне кажется, полезная созидательная работа.

– Хочу задать вам вопрос, который при всей его очевидности глубокого освещения в нашей прессе не имеет. Кто и как готовит встречи президентов, насколько эти встречи эффективны для простого человека? Это событие или разговоры приятелей?

– Знаете, многое зависит от цели этих встреч, что, собственно, и определяет их формат. Допустим, встречи президентов в рамках Высшего Госсовета готовим мы, почти в полном объёме, с проработкой всех мелочей, проведением консультаций и экспертных советов. Чем глубже проработка вопросов, тем эффективнее результат. Скажем, ежегодное утверждение бюджета требует одной проработки и согласований, совсем другое дело – утверждение военной доктрины. Это уже прерогатива глав государств, и здесь задействуются практически все министерства и ведомства.

Если же встречи проходят в двустороннем формате, вне рамок Союзного государства, мы в этом не принимаем участия или участвуем в той степени, в какой нас к этому привлекают.

И ещё: практически все крупные вопросы, решаемые, скажем, на уровне правительств или ключевых министерств, получают одобрение глав государств. Особенно это касается решения социально значимых тем. Например, работаем мы сейчас над упразднением роуминга мобильной связи между нашими государствами. Естественно, это не только технический или экономический вопрос министерств связи и экономики. Это геополитическая, социальная тема создания того, что называем средой комфортного обитания. Это касается всех нас.

– В недавнем интервью бывший посол России в Беларуси Дмитрий Мезенцев, ставший вашим преемником, поднял вопрос о символике Союзного государства. А действительно, почему её до сих пор не приняли?

– У меня есть некоторый опыт работы в ЕврАзЭС, и там действительно после всех конкурсов и обсуждений была принята своя символика. Наверно, это стало возможным, поскольку ЕврАзЭС (сейчас ЕАЭС) имел статус международной организации. Это позволило нам не только утвердить символику, но и зарегистрировать организацию в ООН. Союзное государство такого статуса не имеет, но тем не менее если стороны примут решение о символике, то почему бы и нет?

– Вы почти десять лет возглавляли…

– Девять…

– Да, конечно, девять. Какое достижение Союзного государства вы считаете самым значимым?

– Я бы не отрывал эти девять лет от всей истории нашей организации и работы моего предшественника. Главное наше достижение – это социальный комфорт граждан, в какой бы из двух стран они ни находились. Не скажу, что это произошло одномоментно. Потребовалась кропотливая и долгая работа, но сегодня это так. Отсутствие границ, виз, разрешений на проживание, равные или почти равные условия для жизни, работы, учёбы, снятие прочих ограничений, с которыми неизбежно сталкиваются граждане других стран, – всё это существует и внешне вроде бы незаметно… Это как воздух, его нехватку начинаешь замечать, только когда становится трудно дышать.

Важным аспектом нашей деятельности является оперативное реагирование на изменение национальных законодательств и правил. Скажем, в России несколько изменился порядок допуска к работе на большегрузных автомобилях, в этом просматривались некие признаки дискриминации водителей с белорусскими документами. Мы на это обратили внимание законодателей, и вопрос достаточно быстро решился в пользу наших граждан. Мир соткан из мелочей, которые необходимо отслеживать и, где надо, вносить в них коррективы. Следует сказать, что в этом нам активно помогают и сами граждане. На наш сайт пишут, и много пишут, и к каждому вопросу, просьбе, жалобе мы подходим со всей ответственностью. Создание оптимально комфортных условий жизни и есть главное наше достижение.

Вторым общим достоянием является тесное сотрудничество в сфере науки. Более шестидесяти научных программ за счёт бюджета Союзного государства реализованы, и большая их часть – и в инновационной области, в области развития космоса, машиностроения, сельского хозяйства, медицины.

– Для нашей газеты всегда звучит в приоритете слово «культура». Прежде чем вы более подробно остановитесь на культурологических программах, которым в Посткоме всегда уделялось большое внимание, расскажите о своих литературных пристрастиях. Что читаете? Кто из авторов ближе?

– Конечно, брать на себя роль эксперта в области литературы я бы не рискнул. Я скорее читатель-любитель, и с этих позиций мне кажется, что у нас в России существует неплохая литература. Во-первых, она весьма разнообразная, на все пристрастия и вкусы. Мне, допустим, нравится Алексей Иванов, его язык, стиль, темы, его многоплановость и разнообразие. «Золото Пармы» – это один жанр, про глобус, пропитый географом, – совершенно другое, «Тобол» – третье, а «Пищеблок» – четвёртое. С удовольствием читаю Глуховского, с его уходом в трансформированную реальность: «Метро», «Текст» и «Сумерки», сейчас идёт фильм по его сценарию «Топи». Нравится Геласимов – «Степные боги», «Жажда», «Чистый кайф». Конечно же, не прошёл мимо «Зулейхи…» Яхиной, вызвавшей так много споров. Пелевин – это «Чапаев и пустота» – немного не в моём вкусе, что является предметом расхождений во мнении с моими родственниками младшего поколения. Прилепин? Меня напрягает его активно навязываемый идеологический посыл, хотя роман «Обитель» показался интересным. Давно знаком с творчеством Юрия Полякова, Максима Замшева, да и многое из того, что пишет человек, берущий у меня интервью, – «Чёрный кот», «Гапоны», – мне интересно и близко.

Предвосхищая вашу реплику о моих познаниях в белорусской литературе, спешу вас уверить, что для моего поколения и Василь Быков, и Алесь Адамович были хрестоматийными авторами. Повесть «Сотников» Быкова для меня непревзойдённое произведение. Считаю очень достойными внимания работы нобелевского лауреата Светланы Алексиевич.

– Теперь, если можно, коротко о проектах и деятельности Посткома в области культуры.

– Их достаточно много, и они весьма разнообразны, возможно, это тема для отдельного разговора. Во-первых, существует премия Союзного государства в области литературы и искусства. Более тридцати человек стали лауреатами нашей премии. Мы с удовольствием выпускаем двуязычный литературный альманах в рамках проекта «Мост дружбы». У нас богатая книгоиздательская деятельность. За мою бытность мы напечатали более 50 названий книг. Одним из знаковых книжных проектов являются факсимильные издания Симеона Полоцкого и Франциска Скорины. Это уникальные книги, которые с уверенностью можно отнести к основополагающим трудам нашего общекультурного кода. И сами авторы, и их труды уже неотделимы от нашей славянской ментальности.

– С вашего позволения, сделаем резкую смену темы и я вас попрошу рассказать о малоизвестных страницах вашей биографии – службе в СВР. Какая она, жизнь современного разведчика? В какой степени опыт работы в разведке помогал или мешал в вашей деятельности в нынешнем качестве?

– Несомненно помогал. Дело в том, что разведка относится к той сфере деятельности человека, когда для достижения поставленной цели ищутся друзья. Разведчик ищет друзей, и только так он может стать успешным. В этом смысле эта профессия сродни дипломатической. Причём во враждебной среде приходится, естественно, прибегать к некоторым специфическим, характерным для этой спецслужбы способам, основным из которых является соблюдение конспирации, сохранение от посторонних глаз наиболее ценных контактов. А в иной, дружеской обстановке эти ухищрения не нужны, поскольку все вопросы решаются на уровне официальных контактов, в том числе и между спецслужбами.

– Какие, на ваш взгляд, наиболее сильные разведки мира?

– Я всегда считал наиболее сильными, конечно же, советскую (сейчас – российскую), а из противостоящих ей – английскую.

– А американцы, ЦРУ?

– Это тоже мощная структура, но не очень изощрённая. Зачем, собственно, сильно напрягаться, когда у тебя под рукой, образно говоря, мешок денег?

– А существует какая-то этика в отношениях противоборствующих структур?

– Несомненно. Это уважение к профессионализму противника. В этом смысле я всегда считал профессию разведчика благородной.

– Конечно, спрашивать разведчика о его работе – дело малопродуктивное, при первой же возможности он спешит перейти к разговору о противнике или о многозначительности молчания. А вот давайте поговорим о человеке на войне, сегодня это актуальное тема.

– Если оценивать военные события прошлого, то делать это надо, на мой взгляд, с гуманитарной точки зрения, исходя из того, что это значило для тех конкретных людей, которые оказались в тех или иных исторических условиях. Может, рассуждения на эту тему подтолкнули нас, и меня в частности, на осмысление и реализацию идеи и образа Ржевского мемориала. То, что там пережили солдаты, рядовые, которые были на фронте, это, пожалуй, самое важное. Это, собственно, и есть историческая память. Знаете, есть поговорка, что войны начинают политики, ведут генералы, а расплачивается народ. Меня всегда эта расплата и волновала.

– У нас за окном нынче сложные времена, хотя когда они были у нас простыми? На ваш взгляд, какое будущее ожидает наши народы?

– Я не отношу себя к оголтелым оптимистам, всё может быть. Может быть и хорошо, может быть и плохо, но развитие событий будет зависеть в значительной мере от позиции всех участников событий, от рядовых до руководителей. Только такой подход может гарантировать нашим странам достойное будущее.

– И последний вопрос от случайного человека с московской улицы государственному секретарю Союзного государства: что бы вы пожелали президентам России и Беларуси?

– Я бы хотел пожелать им успехов в созидательной деятельности, чтобы после их встреч всегда происходило что-то заметное, а главное, полезное для людей.