В лексиконе международных отношений окончательно закрепился новый термин, которым описывают современное состояние межгосударственного взаимодействия КНР и США: decoupling. Это ещё не разрыв, но, по словарю, разъединение.

С американской стороны – таможенная война, включение госкомпаний Китая в списки нежелательных организаций, запрет на поставку в КНР полупроводников, преследование за нелегальное приобретение и вывоз чувствительных американских технологий и многое другое. Самое важное – объявление КНР на высоком политическом уровне стратегическим противником: идеологическим, военным, экономическим.

Семёрка ведущих государств создала и развивает партнёрство B3W («Built Back Better World» – «Вновь строим лучший мир»). Это самая масштабная попытка противопоставить инфраструктурные проекты Запада китайскому Новому шёлковому пути.

КНР несимметрично отвечает чем может: закрывает информационные потоки, ограничивает индивидуальные свободы, ужесточает цензуру и усиливает онлайн-контроль за населением страны, включая иностранцев.

Всё это сопровождается оружейным бряцанием с обеих сторон. 1 октября, в день национального праздника КНР, армада китайских ВВС была направлена к самым границам воздушного пространства Тайваня, впервые в таком количестве.

Соединённые Штаты, Австралия и Великобритания создают военный блок AUKUS для сдерживания КНР в Тихоокеанском регионе. Австралийцев принудили разорвать контракт с Парижем на поставку 16 дизельных подлодок; США будут строить им атомные – более тихие, дальнобойные, способные дольше идти не всплывая. Заметим, что Франции это влетело в 66 млрд долларов. Удар же, нанесённый по режиму ядерного нераспространения, в долларах измерить затруднительно. C Южной Кореей Вашингтон отказался делиться технологиями атомных подлодок, работающих на высокообогащённом уране, подчёркивая именно заботу о данном режиме. А ведь Сеул и Токио давно ощущают себя заложниками политики нераспространения перед лицом развивающейся ядерной программы КНДР.

Новый военный блок региональных гигантов становится вызовом для всех прочих государств региона и для существующих институтов их военно-политического сотрудничества, прежде всего в рамках АСЕАН. Но более всего интересует любых наблюдателей, насколько остро воспримут появление AUKUS в Пекине, не запущен ли обвальный процесс нагнетания напряжённости.

Что во всём перечисленном важно для нас – помимо того обстоятельства, что одна из сторон в современной внешнеполитической доктрине России числится стратегическим партнёром?

Самое очевидное – это новый вызов для российского Тихоокеанского флота.

Более сложное – создание военного блока, такое быстрое и такое скрытное, может отражать готовность США пересмотреть своё сотрудничество с НАТО в региональном аспекте. Неприятная версия развития событий по этому сценарию: военный блок с Польшей и балтийскими государствами для сдерживания России.

И, наконец, на фоне усиливающейся риторики Пекина по поводу руководящей и направляющей роли коммунистической партии в подъёме КНР до уровня глобального лидера нам придётся определиться: где мы в этой новой холодной войне? Затянет ли нас в нарастающий конфликт, как в воронку? Или мы сможем занять самостоятельную позицию, в наибольшей степени отвечающую собственным национальным интересам?

Игорь Юргенс, профессор МГИМО