Яков Гордин о роли личности в истории, современных авторах и читателях
– Яков Аркадьевич, вы – продолжатель литературной династии. Когда пришло понимание, что вашим призванием тоже станет литература?
– Я с детства был очень «книжным» человеком. Этому, конечно, способствовала атмосфера дома: родители занимались историей русской литературы, большая домашняя библиотека. В школьные годы я не столько учился, сколько книги читал. Но понял, что из этого мира надо выходить. Сыграл свою роль почитаемый мной Джек Лондон – «Мартин Иден», северные рассказы, «Морской волк» – самовоспитание через преодоление. Что было делать – в море не уйдёшь. После выпускных экзаменов побежал в военкомат и попросил немедля взять меня в армию. Удивились, но не отказали. Это 1954 год. Я недавно написал свои армейские воспоминания. Родители сохранили мои армейские письма – около девяти десятков. На их основе и писал. В виде исключения – стараюсь этого не делать – опубликовал их в № 4 «Звезды» сего года. Там и мотивация подробная, и сама служба. Мне повезло. Служил на Татарском проливе – Охотское море, печально знаменитый Ванинский порт, через который заключённых отправляли на Колыму. Отдельный учебный стрелковый полк в/ч 01106. Потом Южное Забайкалье – монгольская граница. Сибирская тайга... Повезло, повидал мир и людей. Дослужился до помощника командира сапёрного взвода. Офицеры были достойные, в основном фронтовики. Вспоминаю их с самыми добрыми чувствами. Служба мёдом не казалась, много чего было. Вот чего не было и в помине – дедовщины. Другая армия... Я даже подумывал: не остаться ли на сверхсрочную... Я не ухожу от ответа на вопрос. Дело в том, что армия оказалась сильнейшим импульсом, определившим мою дальнейшую жизнь. И хотя я уже в старших классах начинал писать исторический роман о великом завоевателе Тимуре, но по-настоящему понял, чем буду заниматься, – в армии. Удивительным образом в моей жизни связаны занятия русской историей и армия.
– Героями ваших произведений всегда становились известные исторические личности: Пётр Первый, декабристы, генерал Ермолов, Пушкин. Есть ли в современной истории России политический или общественный деятель, о котором вам было бы интересно написать?
– При обращении к политической истории меня больше всего интересует дилемма: реформа или революция? Середины между ними не бывает. Государство либо реформируется, либо рано или поздно наступает катастрофа. Судьба СССР тому сокрушительный пример… Видимость стабильности не приводит к хорошему результату, за этой мнимой стабильностью начинается распад. Даже о Пушкине я писал как о крупнейшем русском мыслителе, обдумывавшем пути реформирования России. Трагедия Пушкина 1830-х годов в том, что он поверил в императора Николая I как в реформатора, но потом наступило разочарование. По той же причине я занимался историей декабристов.
Вряд ли я взялся бы за художественный текст о своём современнике, но если пофантазировать… Считаю, что в истории современной России было два значительных человека – Ельцин и Гайдар. Сейчас отношение к обоим непростое, и это понятно. Можно предъявлять разные объективные претензии к тому и другому, но, по моему мнению, на определённом, весьма сложном этапе они спасли страну. Например, Ельцин фактически предотвратил гражданскую войну на всём пространстве бывшего СССР и внутри России. Трагические события 1993 года в Москве – характерный исторический эпизод, напоминающий ситуацию двоевластия 1917 года. Ельцин и Гайдар взяли на себя ответственность за те огромные жизненные сложности, с которыми столкнулась страна. В одном из интервью я сказал, что когда-нибудь Ельцину и Гайдару поставят памятник как Минину и Пожарскому. Думаю, именно этими фигурами в дальнейшем будут пристально заниматься историки.
Я много писал о русских генералах – двухтомная биография Ермолова, писал о генералах-«кавказцах», о Михаиле Фёдоровиче Орлове и Павле Дмитриевиче Киселёве. Но особое уважение испытываю к генерал-лейтенанту танковых войск, Герою Советского Союза Матвею Кузьмичу Шапошникову. Когда ему, первому заместителю командующего Северо-Кавказским округом в 1962 году приказали давить танками демонстрацию рабочих в Новочеркасске, он ответил исторической фразой: «Не вижу перед собой противника, против которого нужно действовать танками». Цитирую по памяти, но по смыслу точно. Вот подлинный хранитель офицерской чести. Отказался выполнить приказ. За что и поплатился...
– Продолжая разговор о масштабе личности, давайте вспомним Бродского, с которым вас связывала многолетняя дружба. Есть ли имена в современной литературе, которые вы могли бы отнести к властителям дум, или измельчал писатель?
– Не берусь выносить такие вердикты. Наверное, в литературном процессе, как и в жизни вообще, есть разные периоды: расцвет и затишье. В поэзии золотого века был Пушкин, в прозе – Толстой и Достоевский. Потом Серебряный век с его «великой четвёркой»: Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева. Всплеск в литературе произошёл в 50–60-е годы ХХ века. Уникальным явлением стал Бродский. Целая наука о нём и его творчестве создалась уже при жизни. Из нынешних корифеев могу назвать Александра Кушнера… Может быть, через пару десятков лет появится личность подобного масштаба из неизвестных или малоизвестных ныне авторов.
– В одном из интервью вы сказали: «Мы до сих пор живём в Петровскую эпоху».
– Пётр Первый не реформировал страну. То, что он сделал, было не реформой, а революцией. Недаром Пушкин называл его революционером. За полтора десятка лет он сломал привычный уклад жизни страны, травмировал сознание большинства граждан, которые не понимали его, даже ближайшие сподвижники.
Выстроить голландско-шведскую модель государства в России в кратчайшие сроки оказалось невозможно. Пётр, безусловно, был талантливым человеком, может быть, даже с чертами гениальности, но его подвело сознание московского самодержца: считал, что все трудности сможет преодолеть, как бы сейчас сказали, своей политической волей. Итогом такой революционной перестройки стало создание гигантской государственной бюрократической машины, опиравшейся на силу. На армию и флот шло до семидесяти процентов всего бюджета. Из страны буквально высасывались все соки. Неслучайно после смерти Петра первым делом пришлось снижать налоги. Задуманное Петром государство не было достроено, в наследство остался военно-бюрократический монстр, для которого страна стала сырьевой базой. Впоследствии Россия так и осталась военной империей с крепостным правом, которое Пётр довёл до абсолюта.
Он пытался реализовать утопию, так же как впоследствии большевики, особенно в первые годы захвата государственной власти. Реформы Александра II стали героической попыткой спасти ситуацию, но оказались запоздалыми. Наметившийся при Петре раскол страны уже было не преодолеть: крестьяне ненавидели тех, кто ими правит, а правящая верхушка не понимала собственный народ и боялась его. При Александре II развился индивидуальный террор, поскольку он не смог справиться с собственным аппаратом. Жестокость карательного аппарата провоцировала новые акты террора, жертвой которого в итоге стал сам Александр II, возможно, самый достойный российский государь. А созданная Петром конструкция никуда не делась.
– Вы с 1991 года руководите журналом «Звезда». Изменились читатели и авторы за четверть века?
– Принципиальной разницы нет. По официальной статистике, сайт нашего журнала только в прошлом году посетили 150 тысяч человек, а в Журнальном зале в интернете зафиксировано 630 тысяч сплошных просмотров. Это миф, что толстые общественно-литературные журналы отжили свой век и ими никто не интересуется! Их читают миллионы. Чаще всего уже в интернете. Но ведь если нет бумажной версии журнала, нечего отправлять и в интернет.
В РНБ есть методический отдел, который занимается вопросами чтения в библиотеках РФ, в том числе толстых литературных журналов. По их данным, за год журналы берут в библиотеках не менее 500 000 читателей. Цифра не окончательная, ведь надо учитывать, что у литературных журналов есть и вторичные читатели: в библиотеку записан один человек, а читать может вся семья. Журналы на бумаге продолжают оставаться востребованными, и это не фантазия и не предположение, а точные статистические данные, собранные специалистами Публичной библиотеки.
Что касается интернета – вне Журнального зала, – то это слишком часто пространство без критериев и чётких ориентиров, что в первую очередь касается качества любых, а особенно художественных текстов и достоверности информации в целом. В то время как толстый общественно-литературный журнал – концентрат идей и смыслов, своевременный и актуальный срез подлинного культурного процесса. Каждый его номер – отдельный микрокосм.
Профессионализируются начинающие авторы также не через интернет, а именно через литературно-общественные журналы: с их исчезновением появятся проблемы с выходом к аудитории, признанием и у молодых авторов. Ни публикация в интернете, ни выпущенная за свой счёт книга не дадут того признания профессиональным сообществом литераторов, которое может дать журнальная публикация.
– Выживание литературных журналов зависит ещё и от финансирования библиотек, которые их выписывают…
– В 2014 году Министерство культуры вернуло в бюджет – за ненадобностью – 450 миллионов рублей, выделенных правительством на комплектование провинциальных библиотек. Библиотеки не получили этого финансирования, и подписка на журналы отменилась сама собой. Но ведь проблема гораздо глубже: библиотеки не просто недофинансируются, они закрываются. Ещё недавно в России было 50 тысяч библиотек, сейчас их осталось около 42 тысяч. Каждый год закрывается 700 библиотек. Это официальные цифры.
Страна сильна не только единым экономическим и политическим пространством. Есть ещё общее культурное пространство, без которого два предыдущих не могут существовать эффективно.
Когда-то Вяземский с горечью писал о том, что «у нас от мысли до мысли пять тысяч вёрст», имея в виду разреженность, удалённость друг от друга культурных центров. Выходит, в XXI веке история повторяется? Библиотеки, которые в глубинке являются подчас единственными культурными центрами, закрываются. Те, что остаются, не комплектуются должным образом, хотя спрос на книги, литературные журналы и само общение, обмен информацией и знаниями, которые происходят в стенах библиотеки, никуда не делись. Вот и снова разрежение культурного пространства, тысячи вёрст от мысли до мысли. Конечно, есть интернет – в теории, а на практике, опять-таки, представление о повсеместной компьютеризации российской провинции сильно преувеличено.
Каждое лето я езжу на Псковщину. У меня там дом. Иногда встречаюсь с учениками и учителями местной школы. Как-то меня пригласили в библиотеку, которая, кстати, тоже уже закрылась, хотя её фонд насчитывал семь тысяч книг. В зале, помимо школьников, сидели две молодые учительницы литературы, которые попросили назвать имена современных авторов, потому что они не знают никого. Проще всего было бы адресовать их к интернету, где при желании с лёгкостью можно найти и обзоры книжных новинок, да зачастую и сами тексты. Но, как оказалось, в школе всего три компьютера, и стоят они, разумеется, не в кабинете литературы. По данным Национальной библиотеки, в 2015 году 48% библиотек в РФ не имело выхода в интернет.
Даже в пушкинские времена литературные журналы служили делу объединения страны. Их читали на китайской границе и в Варшаве, получая информацию о том, что происходит в культурной жизни Петербурга и Москвы: какие авторы появляются, о чём они пишут.
При подобной стратегии Министерства культуры литературно-общественным журналам не выжить без подписки и помощи государства или спонсоров. Мы признательны тем, кто поддерживает наш журнал. Это московский культурно-благотворительный фонд «Достоинство», фонд Егора Гайдара, фонд поддержки либерального образования, возглавляемый Алексеем Кудриным. Мы получаем гранты на «социально значимые проекты» от нашего Комитета по печати. К сожалению, эти гранты проблемы не решают. А вообще – всё это ненормально. Журналы должны жить на деньги подписчиков. Но для этого нужно нормально финансировать библиотеки.
Если бы не эта помощь, на 92-м году жизни журнал мог бы прекратить существование, а ведь он издаётся без перерывов с 1924 года, его выпуск не прекращался даже в Великую Отечественную войну. В блокадном Ленинграде подписка на журнал «Звезда» составляла 10 тысяч экземпляров. Согласитесь, это немало, принимая во внимание то, что происходило в городе. В редакции сохранились блокадные номера журнала. Подписывались библиотеки и частные лица.
– Какие критерии редакция предъявляет молодым авторам, приносящим свои рукописи в «Звезду»?
– Как ни парадоксально, чем моложе человек, тем больше у него шансов опубликоваться в «Звезде». Разумеется, если он одарён. На ежегодной премии «Звезды», которая присуждается с 1994 года за лучшие журнальные публикации, есть даже специальная номинация – «За лучшую первую публикацию». Победителями в ней становятся как раз начинающие авторы, впервые представившие в журнале свои произведения.
Мы фиксируем адреса наших авторов. Географическая «статистика» очень интересна, потому что через авторов в журнале представлена действительно вся Россия, включая самые отдалённые уголки.
– Чем порадует «Звезда» своих читателей в 2018 году?
– В нынешнем году мы уже открыли новую рубрику «Полифония ислама» и собираемся её продолжить. Не надо объяснять, что тема актуальна, но при этом мало кто разбирается в ней досконально. Готовится ряд социокультурных проектов, например, один из них посвящён тому, как кризисная ситуация отражается в зеркале культуры. На будущий год, ЕБЖ, как говорил Толстой, в августе выпустим номер журнала, целиком посвящённый Русскому Северу – не как географическому понятию, а скорее как культурному феномену, метафизическому явлению, которое оказало значительное влияние на духовную жизнь всей России. Северный пласт русского народ – особый. Расскажем читателям о том, как Север отражён в поэзии и прозе, опубликуем историю Норильска от ГУЛАГа до свободного города. Мы уже работаем над этим номером. Разумеется, будут свежая проза, стихи. Будем из номера в номер печатать уникальное сочинение – руководство, как искать свои семейные корни.
– У «ЛГ» появляется всё больше молодых читателей, в том числе из числа начинающих авторов. Некоторые из них пробуют свои силы именно в исторической тематике. Каким будет напутствие признанного историка, литератора, публициста Якова Гордина подрастающему и пишущему поколению?
– Мне кажется, молодые люди, изучающие историю, и тем более пишущие о ней, должны хорошо знать и понимать не только героические, но и трагические страницы истории своей страны. История России сколь героична, столь и трагична, и этим тоже можно гордиться, ведь все испытания мы преодолеваем. История – система человеческих отношений. История – это люди. А в людей надо верить, несмотря ни на что.
Беседу вела Мария Ануфриева
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Яков Аркадьевич Гордин – российский литератор, историк, публицист, драматург, главный редактор журнала «Звезда» с 1991 г. (совместно с А.Ю. Арьевым). Родился 23 декабря 1935 г. в Ленинграде. С 1964 г. занимается независимыми историческими исследованиями в области русской политической истории. Книги удостоены премии «Северная Пальмира» (2000), Царскосельской художественной премии (2001) и переведены на испанский, турецкий, французский языки.