Залму Батирова
Народная поэтесса Дагестана. Родилась в селении Хунзах. Первое стихотворение опубликовала в 1958 году. Автор многих книг стихотворений и прозы на аварском и русском языках, нескольких пьес. Лауреат Государственной премии Республики Дагестан, заслуженный деятель культуры Республики Дагестан.
Поэма
В памяти история одна,
Что в душе оставила свой след.
С вами поделюсь я: вот она.
Ваше право – верить или нет
В эту сказку, а быть может, быль –
Как её назвать – не в этом суть.
Главное, чтоб из чужой судьбы
Пользу вы сумели б почерпнуть.
Сбросив ночи траурный наряд,
Поражая вечной новизной,
Чистое – что кроткой лани взгляд –
Утро засветилось над землёй.
Время безмятежной тишины,
Пенья птиц и говора ручьёв.
В этот час охотник со стены
Снял своё заветное ружьё.
Радуется пёс, он полон сил,
Рвётся доказать любой ценой,
Что не зря его всегда кормил
Досыта хозяин дорогой!
Как хрустит задорно чистый снег!
Марту не сдалась ещё зима.
За добычей пёс и человек
Движутся в лесные закрома.
В обретении живых следов –
Смысл жизни нынче состоит!
И не снег, а землю рыть готов
Носом беззаветный следопыт!
И азарт, и радость. Хорошо!
Нипочём охотникам мороз!
Скоро волчье логово нашёл
Среди бурелома верный пёс.
Тишины над чащею лесной
И в помине с той минуты нет –
Всё смешалось: лай, волчицы вой
И ружейный громовой дуплет.
Мать всегда – на то она и мать,
Даже у свирепейших зверей,
Чтобы пулю первую принять,
Заслонив собой своих детей.
Ненадолго мать пережила
Выводок волчат в лесной глуши –
Вылетело пламя из ствола,
Злобный пёс расправу довершил…
«О свершённом больше не жалей!» –
Был таков охотника закон.
И, гордясь победою своей,
Бороду рукой огладил он.
…Новый день опять разжёг костёр,
Разгоняя снова липкий мрак.
Волчья шкура украшает двор –
Доблести и славы верный знак.
Сколько побывало здесь гостей,
Празднуя удачи торжество!
Видели они лесной трофей,
Лишь его и больше ничего…
Да, для них жестокости людской
Подтвержденьем вовсе не звучат
И последний материнский вой,
И предсмертный писк слепых волчат…
Говорит один: «Какой герой!
Пусть удачи жаркие лучи
Освещают путь отныне твой!»
А другой завистливо молчит.
Девочка одна, одна из всех,
Что в тот день толпились на крыльце,
Гладила добычи пышный мех
С горькою печалью на лице.
Доченька – всё счастье в ней одной
Для охотника, который густо сед.
Подарил Всевышний им с женой
Продолжение на склоне лет!
Берегли и холили дитя,
Отгоняли мух и комаров:
Вдруг обидеть кто-то не шутя
Их кровинку общую готов!
…Лает пёс, как будто разорвать
Хочет он кого-то во дворе.
Выглянул охотник: «Кто опять
Там пришёл на шкуру посмотре…»
И застыло слово на губах.
Человек совсем не зря умолк,
Потому что грозный, как судьба,
У крыльца стоял матёрый волк.
Рядом с ним – о, ужас! – никогда
Выдумать страшнее бы не смог –
Дочка-кроха, радость и беда –
Гладила с улыбкой волчий бок!
Белый свет померк в глазах отца,
Будто стал рассвет ночной порой.
В ожиданье страшного конца
Потерял рассудок наш герой.
О ружье забыл он в этот миг,
Что тянулся долго, словно век.
И не слышал страшный псиный рык,
Ничего не слышал человек!
Видел только лютые глаза,
Что дремучей злобою полны.
Как словами это рассказать?
Здесь они изустные нужны!
Ненавистью жёг волчары взгляд
Саклю и хозяина её.
Кровь за кровь!
О, как похоже мстят
Звери и двуногое зверьё!
И пускай, возмездье соверша,
В мире волк окажется ином –
Умерла давно его душа
В разорённом логове родном.
«Жизнь моя мне больше не нужна, –
Чудились охотнику слова, –
И твою опустошить до дна
Я имею полные права!
Ты моё семейство погубил,
Жаждою убийства упоён.
Так плати за свой жестокий пыл
И за бессердечие своё!
Счастьем, ладом, будущим плати!
Вот оно, у бока моего!
Будешь выть ты на один мотив,
Волком выть! О, мести торжество!
Дичь не чует боли, думал ты.
Так проверь же это на себе!
Что же у порога ты застыл?
Страшно заглянуть в глаза судьбе?
Я – твоя судьба! Я – твой палач!
Я сполна за всё тебе воздам!
Ну, рыдай! Твой покаянный плач
Для меня – целительный бальзам!»
Смотрят в душу страшные глаза
Пропастью, где места нет тропе…
Неужель охотника стезя –
Эту муку лютую терпеть?
Мог бы – через пропасть бросил мост!
Только всё не тает злобы дым…
Дочка нежно гладит волчий хвост
И не чует никакой беды.
Волка от собаки отличать
Не умеет девочка пока,
Без опаски гладит шерсть опять
Шаловливо тонкая рука.
Волк бывает только там, в лесу,
Где деревья сказки шелестят.
Радуется ласковому псу
Наше несмышлёное дитя.
«Что же делать? – в голове одно
Бьётся у несчастного отца. –
Видно, чашу горя суждено
Пить до дна, до самого конца.
Не поможет звонкая картечь,
Не поможет верный волкодав.
Как же мне дочурку уберечь?
Где найти спасение? Беда…»
На коленях человек готов
Зверя о прощении молить.
О таких есть пара точных слов,
Самых верных.
Это – «волчья сыть».
– Как угодно нынче назови!
Виноват во всём лишь я один!
Заклинаю: плод моей любви
Отпусти, не трогай, пощади!
– Пощадить? А разве ты щадил
Сыновей моих и дочерей?
Разве плохо ты, охотник, жил
В этом крепком доме и дворе?
Что искал ты в логове моём,
Обрывая волчьих жизней нить?
Ты явился со своим ружьём
Лишь с одним желанием – убить!
Для чего? Хотел разбогатеть
Ты на шкуре матери волчат?
Или славы захотелось? Ведь
О таких победах не молчат!
Что, избыток счастья в закромах
У тебя, добытчика, теперь?
Кто из нас двоих сошёл с ума?
Кто из нас двоих страшнее зверь?
Для меня охота – не игра,
Голодуха гонит за едой.
Ты ж выходишь сытым со двора,
Чтобы гнаться за чужой бедой!
Люди, люди… Скалите клыки,
Меж собой вступаете в бои.
Что вам наши бедные щенки,
Если не жалеете своих!
Брата брат у вас загрызть готов,
Без вражды не мил вам белый свет.
Жизнь куда честнее у волков,
Ведь над нами власти денег нет!
Каждое мгновенье – словно год –
Пролетает, главное губя…
Девочка смеётся и поёт,
Нежно ухо волчье теребя.
А палач с преступником молчат.
Но слова, как будто молотки,
В голове охотника стучат.
О, как их удары нелегки!
– Видишь, враг мой, что такое зло,
Сердце застающее врасплох?
Сколько без возврата унесло
Это зло таких несчастных крох!
Где, охотник, мужество твоё?
Где утратил ты задорный вид?
Слышишь, как дитя твоё поёт?
А сейчас предсмертно захрипит!
Что, доволен шкурой на столбе?
По плечу ли славы груз? Терпи!
Музыкою кажется тебе
Лай дружка, что рвётся на цепи?
Почему понять ты не сумел
Разницу меж «можно» и «нельзя»?
Волчье сердце взял ты на прицел.
А выходит, собственное взял!
Почему бездумно, словно скот,
Ты живёшь на свете, объясни?
Вот сегодня дерево цветёт.
Ну а завтра что случится с ним?
Град побьёт, а может быть, мороз
Вдруг укоротит растенья век?
Иль, страшнее холодов и гроз,
В лес придёт убийца-дровосек?
Ты сегодня знатен и богат,
В кошельке твоём монет не счесть.
Ну а завтра будешь очень рад
Вволю хлеба чёрствого поесть!
За сегодня завтра дашь ответ –
Не отпустит просто так вчера!
Неужель не знаешь ты секрет
Истины, что, словно мир, стара?
Давнюю жестокость замолить
Не поможет грешнику мечеть!
Рано или поздно, сын земли,
Будешь в адском пламени гореть!
Не один ты льёшь чужую кровь,
Сея горе и страданья сплошь.
Ты надежду, веру и любовь
С нелюдями на прицел берёшь!
Разве это трудно – добрым быть?
Обогреть, порадовать, помочь?
Не касаться злом чужой судьбы,
Светлый день не превращая в ночь?
Почему у многих злобный нрав
Заглушил остатки доброты?
«Кто сильнее – тот всегда и прав!» –
Миллионы думают как ты.
Потому и ставят у руля
Тех, кто жаждет войны затевать.
Плачет оскорблённая земля,
Общая для всех святая мать…
Как изводит реки и леса
Неразумный человечий род!
Что сейчас не смотришь мне в глаза?
Может, совесть за душу берёт?
Скоро будет вся земля пуста –
Ничего, кроме могильных плит!
…Девочка у волчьего хвоста,
Улыбаясь ангельски, стоит.
На цепи хрипит бессильно пёс,
И неумолимо, как гроза,
Бедного охотника допрос
Продолжают страшные глаза.
– Выстрелы твои – всего лишь часть
Зверств, что люди на земле творят!
О, если б имел я только власть
Время поворачивать назад!
Ну, а ты? Неужто б поступил
Ты опять как устроитель бед?
Или, словно псина на цепи,
Снова б начал рыскать волчий след?
Понял, ощутил ли, человек,
Ты грехопаденья глубину?
Коль обманешь, знай: на весь свой век
Не меня – себя ты обманул…
Не простит тебя тогда Аллах,
В ад свезёшь грехов своих арбу.
Потому на добрые дела
Заклинаю я твою судьбу!
…Мартовский погожий день вокруг
Солнышком приветствовал весну.
Выскользнул палач из детских рук
И через забор перемахнул.
Мельнице – вода, печи – огонь,
Каждому оружию – герой.
Истинами сколько ни долдонь,
Их до сердца не доходит строй.
Волку – человечность? Никогда!
Волку предначертан волчий век!
Но любой укажет без труда,
Кто здесь зверь и кто здесь человек…
Подошла история к концу,
Бог не дал торжествовать беде.
Подбежала девочка к отцу:
– Папа, папа, а собачка где?
Почему она ушла от нас?
Хорошо играть с ней было так!
Никогда таких я умных глаз
Не видала у других собак!
Что отцу ответить, если он
Жизнь переиначил этим днём,
Напрочь потеряв покой и сон, –
Совесть наконец проснулась в нём.
На мгновение глаза сомкнёт,
И опять кружится голова:
Снова прямо в душу смотрит тот,
Кто вопросы нынче задавал.
Чтоб забыться, кинулся отец
Ночью к телевизору скорей
И включил. А там – война, Донецк,
Слёзы над могилами детей,
Что убиты вовсе не в бою.
И охотнику на страшный миг
Показалось: доченьку свою
Он увидел ясно среди них.
И всю ночь до самого утра
Дым пожарищ чудился ему.
Стал теперь за будущее страх
Наказаньем сердцу и уму.
«Не кощунство ли бездумный смех
И моей удаче похвала?
Да простит меня за тяжкий грех
Вышним милосердием Аллах!
Начинаю новое житьё!
Нет иного у меня пути!»
...И своё проклятое ружьё
Во дворе о столб расколотил.
Перевёл с аварского Юрий Щербаков