В тверской глуши, в существующей только на картах деревне Первитино Старицкого района, поставлен памятный знак выдающемуся русскому поэту Николаю Тряпкину.
Здесь в полуразрушенном храме Иконы Казанской Божьей Матери в декабре 1918 года новорожденный младенец из соседней деревни Саблино был крещен и получил имя в честь святителя Николая Мирликийского.
Сейчас в это некогда богатое место, связанное с известным в дореволюционной России семейством помещиков Раллей, ведет только полевая дорога, по которой в непогоду можно проехать лишь на внедорожнике.
Идея поставить здесь памятный знак возникла около двух лет назад. Автор этих строк периодически просматривал информацию о заброшенной деревне во всезнающем интернете. Из нее было малопонятно, что представляет собой Первитино сегодня, есть ли там постоянные жители или хотя бы дома дачников. Правда, где-то промелькнула информация о том, что существует группа активистов, которые хотели бы восстановить первитинский храм.
И все-таки мы, несколько друзей, членов Комиссии по творческому наследию Н.И.Тряпкина при Союзе писателей России решились, наконец, воплотить идею в жизнь, обозначить это место на литературной карте страны.
«Для чего? – Может возникнуть у стороннего читателя вопрос. – Не лучше ли издать книгу или провести массовое мероприятие – так больше людей о поэте узнает?»
Ну, это мы тоже делали и собираемся впредь. Сборник «Звездное время», выпущенный силами нашей Комиссии накануне столетия поэта, стал первым изданием Тряпкина за почти 20 лет с 1999 года и первой же попыткой собрания сочинений (хоть и далеко не полного). С нашим активным участием проводятся и Всероссийские поэтические фестивали «Неизбывный вертоград» имени Н.И.Тряпкина, и «тряпкинские» вечера в Большом и Малом залах ЦДЛ, и во многих других залах Москвы, Подмосковья, Тверской, Вологодской, Кировской, Архангельской, Мурманской областей, Донбасса. В общей сложности на этих мероприятиях побывали уже тысячи человек.
Но (скажу от себя, хотя уверен, что и большинство моих товарищей разделяют эту мысль) всегда в деятельности по возвращению широкому читателю имени Николая Ивановича для меня на особом месте была попытка хоть чем-то помочь родным местам поэта в тверской глубинке. Это та самая сердцевина земли русской, на которую пришлось столько бед за последние сто с лишним лет. И она же, веками служившая основой русской государственности, от государства получала меньше всего помощи. Вот и в постсоветской России постоянно реализуются какие-то гигантские проекты, проводятся олимпиады и чемпионаты мира по футболу, строятся рекордные мосты, восстанавливаются разрушенные войнами города… Да все это тоже необходимо, но почему же так скудно, на столь унизительном пайке содержится земля, которой мы обязаны возникновением большой России?! Почему именно здесь больше всего разрушается памятников истории и культуры? Вопросы эти уже не первый год остаются без ответа. А нам остается лишь делать то, что мы можем. Например, напомнить о великих уроженцах этой земли.
Мы уже ставили поклонный крест и памятный знак на месте рождения поэта в тоже не существующей ныне деревне Саблино, поставили замечательную стелу «Летела гагара» в Степурине Старицкой области, и вот дошла очередь и до Первитина.
И пусть здесь скромный знак увидят немногие. Но они не скользнут по нему взглядом, как скучающие, пресыщенные достопримечательностями туристы. Знак этот может стать маяком надежды для тех, кто мечтает о возрождении корневой России, возвращении к русской самобытности. А ведь Николай Тряпкин – поэт, который в стихах всю жизнь, где исподволь, а где и прямо за эту самобытность ратовал. И как раз поэзия его содержит в себе созидательное начало, которое так нужно нашему народу и нашей земле сегодня.
Сразу назову имена тех, кто, кроме меня, отложив свои многочисленные столичные дела, отправился на родину Николая Тряпкина: Евгений и Елена Богачковы, Руслан Кошкин, Григорий Шувалов. Автор прекрасного оригинального коллажа на баннере Ольга Блюмина в последний момент не смогла поехать из-за болезни.
Едва съехали мы с «Новой Риги» и обступили дорогу «со вторичными признаками асфальта» давно не паханные и все же прекрасные поля, как в который уже раз заметил я в себе, что именно здесь «в сердце России» открывается, оживает в душе что-то приглушенное жизнью в мегаполисе, и сами собой вспоминаются строки наших классиков:
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной…
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
А вокруг всё поля, да луга, да угодья лесные
И хлеба колосились буквально у самой избы.
И, конечно, едва завидев на водонапорной башне у деревни Воскресенское гнездо аиста, высыпали из машин и начали фотографироваться мы, городские жители, с этой сельской «экзотикой».
Чем ближе к намеченной цели, тем глуше становились пейзажи вокруг, и все больше опасений возникало за наши городские, скребущие дном о рытвины, машины. За деревней Ягодино дорога в привычном понимании горожанина закончилась. Начались те самые, упомянутые поэтом «полевые пути меж колосьев и трав». На наше счастье день 25 июня выдался погожим, хотя и слишком жарким. Но это всё же лучше, чем дождь. Потому что иначе пришлось бы волочь на себе брус и доски несколько километров до Первитина. Кое-как, периодически оставляя в машине только водителя, двигаемся вперед.
И вот вдали показалась наша цель – силуэт полуразрушенного храма. И тут же ждет первое не самое приятное открытие: на подъезде к церкви путь преграждают ворота с табличкой, что дальше – частная территория и вход для посторонних, как водится, запрещен.
Но разве остановишь русских писателей такими табличками? Мы прошли в открытую калитку, и вскоре я уже разговаривал по телефону с местным предпринимателем, владельцем первитинской земли Иваном, телефон которого нам дали его работники. Мобильная связь тут, как и следовало ожидать, плохая. Из отрывочного, несколько сумбурного разговора удалось выяснить, что, на самом деле, для всех людей с добрыми намерениями проход к церкви и развалинам усадьбы Раллей всегда открыт, и вообще есть планы развивать в этих местах не только сельское хозяйство, но и туризм.
Немного посомневавшись, Иван, который в этот момент был в Москве, дал «добро» на установку памятного знака доселе, скорей всего, неведомому ему поэту. Как русские люди, хоть и из разных сфер жизни, но, видимо, на одной волне, мы в коротком отрывочном разговоре поверили друг другу.
Знак, несмотря на недосып и изматывающую жару, мы сколотили быстро, на эмоциональном подъеме. Как не раз уже замечал я, у большинства русских мужиков, какие бы писатели или айтишники они ни были, заложена тяга к тому, чтобы смастерить что-то незамысловатое, но нужное в быту своими руками, особенно, когда дело касается дерева. А возможность такая в жизни современного человека предоставляется нечасто. Потому, наверно, с таким удовольствием вколачивали мы гвозди в древесину, сооружая нехитрую конструкцию. И долго еще вслух и про себя радовались творению рук своих…
Впереди у нашей Комиссии много дел. Надо пробивать памятник в Лотошине и, конечно, в Москве, где поэт жил в последние годы своей жизни, издавать новые книги проводить поэтические встречи. И хочется верить, что сознание хотя бы отчасти выполненного долга перед малой родиной Николая Ивановича будет помогать нам в дальнейшей работе.
Алексей ПОЛУБОТА, ответственный секретарь Комиссии по сохранению творческого наследия Н.И.Тряпкина при Союзе писателей России