Вновь мы возвращаемся к двигателю всякого кинопроизводства – деньгам. Говоря о кинематографе, важно помнить про его тройственную природу: это одновременно техническое устройство, индустрия и искусство. В любое время и в любой стране кино испытывает недостаток в этих трёх составляющих – новых технологиях, свежих талантах и больших деньгах; последние обходятся без новшеств. И раз уж мы довольно подробно поговорили об этом предмете в контексте отечественного кино, имеет смысл заглянуть за океан, в страну очень синего моря, очень голубого неба и очень зелёных купюр – Голливуд.
Как известно, лучшие цирковые атлеты – клоуны; нет ничего труднее, чем ходить по канату на высоте пары десятков метров, делая вид, что не умеешь этого делать. Так и Чарли Чаплин стал главным голливудским комиком – чем беднее, несчастнее и потрёпаннее становился «маленький бродяга» на киноэкране, тем больше нулей появлялось на счетах его безусого двойника. В 1914 году, когда в некоторых странах только начал складываться национальный кинематограф, Чаплин уже работал на студию «Кистоун» под началом Мака Сеннета, прославленного режиссёра фильмов-погонь, во многом определивших специфику жанра кинокомедии во всём мире. Чаплин, хваткий и прозорливый профессионал с задатками бизнесмена, однажды потребовал у Сеннета повышения зарплаты до тысячи долларов в неделю (по современным меркам около тридцати тысяч долларов); сумма тем более поражала, что сам Сеннет, его официальный начальник, и то получал меньше! На этом история, переданная биографом Чаплина Питером Акройдом, не кончается – в конце того же года будущая мировая кинозвезда номер один переходит под начало компании «Эссеней филм», которая предлагает на двести пятьдесят долларов в неделю больше, чем требовал он сам (в общей сложности почти сорок тысяч сегодня), плюс десять тысяч в качестве начального бонуса (более трёхсот тысяч); это притом что по условиям нового контракта Чаплин мог снимать меньше фильмов и тратить на них больше денег, чем раньше. Конечно, голливудских акул (хотя головной офис «Эссенея» располагался в Чикаго, откуда Чаплин вскоре бежал обратно в солнечные края) не могли разжалобить печальные улыбки актёра, но распознать и оценить талант продюсеры, конечно, были вполне способны.
Такой скрупулёзный подсчёт денег в чужом кармане может показаться неприличным даже в исторической перспективе, но нас здесь интересует более благородный предмет – сама природа кинематографа. Теоретически писатель может потратить на великий роман не больше, чем стоит ноутбук или даже бумага с ручкой, живописцу нужны лишь холст, кисть и краски. Потом, конечно, включаются бóльшие мощности – роман печатают в тысячах копий, картины продаются за миллионы. Но это именно что потом. Кино же требует колоссальных вложений здесь и сейчас. В этом оно не то чтобы ново – есть ведь монументальная скульптура, архитектура, но именно кинематограф вышел на новый уровень. Великий роман финансово не стоит почти ничего, великая скульптура стоит много, но даже самый плохой, небрежный фильм обойдётся в сумму, астрономическую в бытовом отношении. Отсюда иногда возникает недоверие далёкого от искусства человека к кино: пусть писатель марает себе бумагу, но вот эти бездельники могли бы вместо съёмок несколько домов купить! Точно так же можно узнать и настоящего профессионала – будучи сколь угодно стеснённым материально, на производственные траты он будет смотреть как Цезарь. А будет фильм хорошим или плохим – вопрос не денег и тем более не техники, но таланта.