Она заметила его ещё с остановки – он шёл за ней неотступно, выйдя следом из маршрутки. Длинный, сутулый, мешковато одетый и в очках с затенёнными линзами, он вызывал недоверие.
Она быстро шмыгнула в свой подъезд и, стуча каблучками, взлетела к лифту, стала лихорадочно нажимать кнопку вызова. И когда уже проскользнула в кабинку, следом просунулась нога в огромной стоптанной кроссовке и не дала сомкнуться створкам.
Сопя, он протиснулся в кабинку, не глядя надавил на какую-то из кнопок. И когда лифт стал подниматься, нажал на кнопку «Стоп», затем дёрнул молнию замка на своей куртке вниз. Она в ужасе закрыла глаза и завизжала.
– Тихо, тихо! – пробормотал он и чем-то зашуршал.
– Не дамся! – отважно пискнула она, выставив перед собой скрюченные пальцы с острыми ногтями. – Умру, но гнусному маньяку не дамся!
– Алина Григорьевна, – несмело сказал он. – Это я, Геннадий Ветродуев. Помните? Начинающий поэт. Я вам звонил, но вы не хотите меня слушать. Я к вам приходил в редакцию, но вы, извините, каждый раз сбегаете от меня. По электронке тоже почему-то не отвечаете. И вот вы мне, слава богу, встретились здесь! Послушайте, пожалуйста, мои стихи…
– Что, стихи? – возопила Алина, протерев очки и разглядев наконец, кто же прищучил её в лифте. – Нет, Ветродуев, умоляю: только не ваши стихи! Уж лучше…
И она торопливо начала раздеваться.